Белая кость

Коротко посовещавшись с инженер-механиком, Марконя решительно приказал двум матросам снять правое переднее сиденье, оставленное на период огородных рейсов в казарме.  Первые два мешка урожая были загружены в салон. Один лежал на заднем сиденье, а другой — стоял на месте пассажира справа. Со стороны казалось, что это вовсе не мешок, а хозяйка — Антонина. И совершить таких рейсов Николаю пришлось не меньше пяти. Уже стемнело, когда смертельно уставший Марконя, наконец, добрался до дома. Доложив супруге, что «боевая задача» выполнена полностью, он бесхитростно намекнул, что такие вещи в приличных семьях принято отмечать. Ужин был на столе, и хозяйка была отнюдь не против. Мужик заработал все-таки. Ну, Николай и оторвался, по полной. Тем более что в тот раз все было, как никогда, в охотку!

Утром, у парадной, где Марконя на ночь бросил своего «коня», он повстречал мичмана, с которым соседствовал по лестничной клетке. Соседей он уважал, справедливо считая, что в отличие от друзей и врагов, которыми мы обзаводимся по жизни, те даются от бога. И соседи, надо сказать, отвечали ему взаимностью.  Поздоровавшись, мичман вежливо спросил:

— Николай Васильевич, ты, случайно, не в эскадру путь держишь?

— Да в неё, будь она неладна! А тебя чего, туда подбросить надо? Это мы мигом, Иваныч, не волнуйся. Тем более, что я через Воздушный мост по Варяга, до штаба вашей бригады еду. Там сейчас тачку на стоянку ставлю. Мое «железо» то сейчас в доке стоит, а экипаж у вас в 53-й казарме парится, так что по пути, Иваныч, садись в танк, не робей.

Увидев в салоне место без кресла, Иваныч недоуменно уточнил:

— Николай Васильевич, а тут почему-то «стульчак» отсутствует полностью!

— Садись сзади! — Бросил ему Марконя. Картошку вчера возил. Вот и снял временно, чтобы не мешало перевозке. — Там хоть и пыльно, после картошки, зато ноги сможешь свободно вытянуть. Все не пешком на службу топать!

Иван Иванович Шкинев — один из лучших старшин команд радиотелеграфистов, был, как всегда чист, аккуратен и по-флотски подтянут. Среди  ветеранов соединения он в первую очередь этим и отличался, а тут, вдруг попал в маленький «овощной сарай», с характерными запахами свежевыкопанных корнеплодов и земли-матушки. Своим недолгим присутствием в салоне порядком загаженного «запорожца», где запахи картофельных полей легко перехватывали дыхание, мичман почти вытеснил их утонченным ароматом фирменного одеколона «Рижанин», которым пользовался ежеутренне после бритья. Марконя, правда, этого не только не оценил, но и не заметил. После вчерашнего, как говорили у сухопутчиков, «в его р-о-т-е было плохо», а посему, окружающее воспринималось не вполне адекватно. Усадив мичмана на свободное от картофельного мешка кресло, Николай стартовал.

Шкинев мгновенно перепачкался, но еще раньше сообразил, что Марков на приличном отходняке, однако вида тактично подавать не стал. Сам, в конце концов, напросился.

Расстояние до Воздушного моста автомобиль пролетел ласточкой. Причиной для снижения скорости послужил шлагбаум у моста и «лежачий полицейский», впервые примененный ГАИ  именно там. Не в силах скрыть своего восхищения мастерством управления, Иван Иванович, размазывая пыль по влажному лицу, с придыханием успел вымолвить: «Ну, ты Василич и Шумахер! Прямо газ до отказа и скорости все сразу! И не груженый? Представляю, как ты вчера вез свою картошку!»

Улицу Крейсера Варяга прошли по графику, однако с небольшим происшествием. Перед самым Подплавом, там, где начиналась историческая аллея вековых каштанов, дорога делала поворот влево на 90 градусов. Водители, зная это, уменьшали скорость, тормозили. Марконя же решил пройти коварный поворот, как обычно, не снижая скорости и, представьте себе, прошел. Правда, в салоне случилось нечто необыкновенное. Безумная инерция сорвала седого как лунь Ивана Ивановича с заднего сиденья словно картофельный мешок. Воспаряя мухой в пространстве, он, беспрепятственно проследовал салон «запорожца» в позе бегущего египтянина до самого лобового стекла,  успев отчаянно выкрикнуть: «Ну, ты Василич, блин даешь! Я же в твоей тачке двигаюсь, как понос на повороте!»

С этими словами мичман успешно высадил головой лобовое стекло, через амбразуру которого и вывалился на крышку багажника, лихо притормозившего автомобиля. При этом его лицо необъяснимо по-детски всхлипывало, чему-то улыбаясь, а руки машинально размазывали белым накрахмаленным чехлом форменной фуражки сопли картофельной грязи. Рабочий день начинался весело!

А вскоре Маркову прилепили сразу две клички—«Шумахер на желтом болиде» и «Чемпион гонки по формуле С2Н5ОН». Понимая, что обе вполне заслужены, любой прохожий, выходя на трассу имени легендарного крейсера «Варяг», пугливо озирался — а ну как выскочит Марконин «болид»!

2004 г.

Часть 3. Морской компот

Предновогодние встречи