Белая кость

— Кто лэтыт, кто лэтыт, — передразнил подчиненного  минер. — Какой-то  ты  у  меня   не начитанный. Ладно, спишем это на твое дурное воспитание. Чего, совсем  глухой?  Атомоход «летит», неужели не слышишь? Вот  бы  ему  сейчас в борт засадить! — мечтательно  заключил он,  ласково оглядев зеленоватые «чушки» стеллажных торпед.

В  4-ом отсеке происходящее живо обсуждали командир группы движения старшие лейтенанты Жук и Есин, корабельный врач, известный команде по прозвищу Аспирин. К ним вскоре присоединился пробегавший  по тревоге из  кормы  в ЦП  замполит  капитан-лейтенант  Горин.

— Что там стряслось, док? Я слышал, вроде моторами ход давали? — поинтересовался  замполит.

— Товарищ  капитан-лейтенант, вы, очевидно, знаете, что я скромный  мастер  резни  по телу, а не профессор Мориарти, и всего знать не могу, — с достоинством  хозяина отсека заявил заму немногословный врач.

Он хоть и был корабельным парторгом, но зама недолюбливал, и тот об этом догадывался.

Командир группы, мчавшийся по тревоге из «центрального» в 6-ой, со  смехом  продекламировал: «К нам приперся Дед Мороз, он подарочки принес… Если серьезно, то акустики вроде бы атомоход «штатовский» обнаружили, а Слон решил нас демаскировать, моторами  стал работать. Командир не дал, вовремя  прибыл в Центральный».

Войдя в ЦП и пытаясь вникнуть в ситуацию, зам, как бедный родственник топтался между командиром, стоявшим у «каштана» и уже заметно вспотевшим и насуплено-молчавшим  НШ,  продолжавшим  нервно  теребить  библиотечную  книжку.

Шум идущего практически контркурсом атомохода был уже отчетливо слышен во всех отсеках. ГКП работал четко, и через минуту командир получил от старпома итоговый доклад,  подтверждавший  контакт с АПЛ ВМС США, следующей со скоростью 20 узлов курсом на приемный буй  военно-морской базы Холи Лох.  Штурман  уточнил, что, двигаясь заданными курсом и скоростью, наша лодка разойдется с целью через пять минут на дистанции 1,5-2 кабельтова.

Забортный шум продолжал усиливаться. Вместе с ним росло и напряжение в ЦП. Слон  уже громко кряхтел и ерзал задом по трубопроводу, выражая тем самым недовольство и несогласие с действиями командира, однако предпочитал в них не вмешиваться. Делать запись в вахтенном  журнале и брать на себя командование он также не спешил. В глубине души он чувствовал, что все закончится благополучно, но ведь это риск.  А вдруг атомоход тоже идет на глубине 30 метров? В душу заползали сомнение и страх. Все вместе действовало как хорошее слабительное, заставляя урчать содержимое живота и холодеть спину.  Первым, чьи нервы не выдержали, стал замполит. Он невпопад спросил у командира, как бы предлагая:

— А может отвернем?

На что командир  спокойно, тихо, но отчетливо пояснил:

— Зам не стремись туда, откуда родился. Знаешь, как отвечают в Одессе на вопрос, отчего умер покойный? — «Слишком был беспокойный!». Народная мудрость утверждает, что когда у человека есть выбор, он начинает метаться. Так что не надо ни метаний, ни рыданий!

Так ничего и не поняв, зам подтвердил это очередным вопросом:

— А может гидролокатором в целях безопасности поработаем?...

— Мы с тобой на разных языках говорим, как баран с воротами. В чем же тут твоя  хваленая скрытность заключается? Уж тут ОН точно нас заложит, и начнется предновогодняя свистопляска! Ведь мы тут в «НАТО сидим по самые НИДЕРЛАНДЫ». И помощи  ждать будет не от кого. Так, что «тише едешь — дальше кукиш».

В это время акустик доложил, что пеленг на цель изменился на 180 градусов. Да  и в ЦП это наблюдалось вполне натурально. Доклад акустика известил, что интенсивность шума цели начала уменьшаться. По приказанию командира была произведена и отмечена в вахтенном журнале учебная атака обнаруженного атомохода. Пока готовились к всплытию  под перископ, на глубине 30 метров подводную лодку сильно качнуло с борта на борт. Все говорило о том, что атомоход прошел очень близко. Быстро всплыв под перископ и визуально убедившись в отсутствии надводных целей в  районе, командир приказал передать на КП управления радио об обнаружении и учебной  атаке АПЛ вероятного противника. Все сложилось удачно, «победителей  не судят», а в военное время это смело можно было бы назвать «боевой  удачей». Помня,  что держать внутри себя положительные эмоции также вредно, как и отрицательные,  командир по «каштану» оповестил экипаж о несомненном успехе, поблагодарил людей за службу и пожелал  успешного окончания боевой службы.

После этого началась подготовка отсеков к предстоящему  новому году, который экипажу было суждено встретить в море.

На завтраке замполит, чувствуя свой «прокол» и, желая хоть как-то  реабилитироваться, задал командиру вопрос:

— Как можно и нужно отличать понятия «осторожность» и «трусость»?

Уловив «подвох», командир, улыбаясь, ответил прямо и просто:

— Если боимся мы, то это — осторожность, а если другие — то трусость.

— Ну, с атомоходом все ясно, — не унимался  замполит, — а вот если бы мы встретили  айсберг? Что бы тогда было?