Белая кость

Ответственное мероприятие не может протекать бесконтрольно. Адьютант проворно обеспечил выход главкома из машины и тут же извлек из багажника кожаный ружейный чехол, выполненный в форме удлиненного чемоданчика. Приветливо поздоровавшись с присутствующими, Главком  головой по сторонам,  как бы оценивая местность, не спеша снял и протер платком очки, а уже затем подошел к предусмотрительно раскрытому чехлу. Ружье он собирал всегда сам. Это был штучный, богато инкрустированный «зауэр» с превосходной оптикой. Не спеша закончив сборку, он вскинул ружье по-охотничьи к плечу и проверил оптику по верхушкам сосен.

Вскоре Главком уже стоял «на номере», метрах в ста от хоронившихся в лесной чаще  Кузьмича и Савельича. Изрядно вспотевшие мичмана из последних сил удерживали извлеченного из клетки «виновника торжества».

Козел, почуяв неладное,  пытался вырваться, но безуспешно. Метрах в пяти стоял офицер-связист с рацией и в наушниках. Полуоткрытый рот и отрешенный взгляд говорили о том, что он заинструктирован насмерть и ожидает исполнительную команду с минуты на минуту. Мичмана, тихо матерясь, продолжали отплясывать «ритуальный танец козла», придерживая оного за рога, шею и другие части тела.

Долгожданный сигнал пришел как всегда внезапно. На мгновение глаза лейтенанта «остекленели», затем он принял позу человека, несанкционированно писающего себе в ботинки и заорал аварийным голосом:

— Мужики, отпускай !!!...

Кузьмич с Савельичем враз отскочили в разные стороны. Освободившаяся жертва, как бы не веря наступившей свободе, на секунду замерла, но, получив пинок в зад безразмерным подводницким сапогом Савельича, рванулась с места, однако ошиблась направлением. Очередная сцена на мгновение напомнила картину Репина «Не ждали». Выйдя из секундного ступора, мичмана, как куклы на веревочках, задергались, затопали на месте ногами, и в бурном потоке  ненормативной речи «расставили» в соответствующую очередь всех возможных родственников бедного козла. Общий смысл выданной ими информации указывал последнему требуемый курс.

Козел описал дугу и, поражая присутствующих своей понятливостью, действительно изменил направление, побежал в сторону главкома, вскоре исчезнув в мелколесье.

Все застыли на месте, одеревенев с вытянутыми шеями и открытыми ртами. Казалось, все «пили ушами воздух» в ожидании звука выстрела. В глазах присутствовавших читался единственный вопрос-сомнение, как у подводников, выпустивших торпеду по врагу — «неужели мимо!?»

И тут раздался долгожданный выстрел. Главком действительно стрелял хорошо. Не зря охота была его любимым хобби. Ему хватило одного патрона.

До охотничьего домика убитого козла на шесте несли все те же Кузьмич и Савельич,  которые,  изображая загонщиков, тут же вышли из леса с улыбками на ширину приклада. Чувствовалось, что за себя они радовались не меньше, чем за удачу главнокомандующего. Состояние их души на тот момент было выражено одним словом, произнесенным потирающим руки Кузьмичем:

«Ну, писец!»

 Пока публика собиралась к столу, специалисты быстро освежевали тушу, и умелый кок быстро приготовил жаркое из печени. Голова трофея с рогами красовалась на блюде, украшенная сосновыми ветками.

Незаметно подошло время первого тоста. Кто-то из «рвущихся» и безусловно перспективных капитанов 1-го ранга поднял рюмку и произнес:

— За соколиный глаз и твердую руку нашего главнокомандующего! Главком,  морщась, остановил его жестом руки и, по-стариковски причмокивая, вымолвил:

— Ладно, ладно, не надо лишних слов. Я  прекрасно слышал, как ваш козел принимал решение.

25 ноября 2003 г.

г. Санкт-Петербург

Новостройка

Дежурным по кронштадтской бригаде новостроящихся лодок стоял командир подводной лодки 613-го проекта капитан 3 ранга Геннадий Кедров. Стоял погожий осенний день. Будущие «морские волки» занимались материальной частью новеньких кораблей: изучали оборудование и вооружение, получали и комплектовали ЗИП, отрабатывали повседневную организацию, готовя подводные лодки к службе в составе соединений всех флотов ВМФ. Ощущалась острая нехватка мичманов. Их набирали на действующем флоте, ну, а если в руки «мобистов» попадались отчисленные из военно-морских училищ более ли менее подготовленные по специальности старшины, их немедленно назначали на мичманские должности. Так в экипаж Кедрова попали сразу двое бывших курсантов: старшина 1-й статьи Проскурин, которого поставили на штат старшины команды трюмных  и  главный  старшина  Рогов, занявший штат старшины команды гидроакустиков. Оба были отчислены с 4-го курса, легко ориентировались в специальности, имели опыт командования подразделениями  и пользовались заслуженным уважением в экипаже.