Белая масаи. Когда любовь сильнее разума

Между тремя мужчинами завязался такой дружеский и доверительный разговор, что они меня уже не замечают. Тем не менее они с удовольствием пьют чай, и я отваживаюсь спросить, что все-таки произошло. Один из них немного говорит по-английски. Он объясняет, что Лкетинга плохо себя чувствует, что у него психическое расстройство. Возможно, это скоро пройдет. Сейчас ему нужен отдых и много свободного места. Поэтому спать мы должны порознь. Завтра его повезут на северное побережье, чтобы во всем разобраться. «Но почему он не может спать здесь, со мной?» – недоумеваю я. Скоро, кажется, я не буду верить никому, хотя сейчас моему масаи явно стало лучше. Мне говорят, что моя близость сейчас может «повредить его крови». Даже Лкетинга соглашается с этим. У него, мол, никогда не было такой болезни, стало быть, причина его недомогания – во мне. Я в шоке от услышанного, но у меня нет другого выбора, и я соглашаюсь отпустить его с ними.

На следующее утро все собираются за чаем. Лкетинга в порядке, он стал почти прежним. Эти двое все еще настаивают, чтобы он отправился на северный берег. Смеясь, он говорит: «Теперь я в порядке!» Когда я напоминаю, что сегодня вечером мне нужно ехать в Найроби за визой, он говорит: «Нет проблем! Едем на северное побережье, а потом вместе в Найроби».

Мы на северном берегу. Нас ведут к хижине «главного». Он не так стар, как я думала. Он тепло нас приветствует, хотя и не может нас видеть, потому что слеп. Он терпеливо разговаривает с Лкетингой. Я смотрю на них, ничего не понимая. С другой стороны, я не смею сейчас прерывать их. У меня мало времени. Я хочу просто сесть на ночной автобус, а билет нужно купить за три-четыре часа до отправления, иначе не будет мест.

Через час «главный» говорит мне, что я должна ехать без Лкетинги, потому что Найроби – не для его чувствительной натуры. Они позаботятся о нем, а я должна вернуться как можно скорее. Я соглашаюсь. Случись что-то подобное в Найроби, я была бы совершенно беспомощна. Лкетинге я обещаю, что, если все пойдет по плану, я сяду на автобус завтра вечером и буду дома послезавтра с утра. Печальный, он провожает меня. Он держит меня за руку и спрашивает, правда ли я вернусь. Я его в этом клятвенно уверяю и прошу не беспокоиться. Мол, вернусь, а там посмотрим, что делать. Я полагаю, что, если он действительно нездоров, мы могли бы обратиться к настоящему врачу. Лкетинга обещает ждать и вести себя хорошо, чтобы не повторилось ничего подобного.

Матату отправляется. На душе тревожно. Только бы все было хорошо!

В Момбасе я покупаю билет. До отправления пять часов. После восьмичасовой поездки я наконец рано утром оказываюсь в Найроби. Мне снова приходится ждать до семи, чтобы выйти из автобуса. Пью чай, потом беру такси до визового центра, потому что не знаю, как туда добраться. Приехав, растерянно смотрю вокруг. Белые и черные толкутся у окошек, каждому что-то нужно. Начинаются мытарства с заполнением бесконечных форм – разумеется, на английском языке. Заполнив, жду. Проходит целых три часа, прежде чем меня вызывают. Я искренне надеюсь получить эту несчастную печать. Женщина за окошком, окинув меня равнодушным взглядом, спрашивает, почему я хочу продлить визу еще на три месяца. Отвечаю как можно спокойнее: «Я еще не успела в должной мере насладиться красотами этой замечательной страны и, поскольку располагаю достаточными средствами, могу позволить себе роскошь провести здесь еще три незабываемых месяца». Раскрыв мой паспорт, она листает его и ставит на одной из страниц огромный штамп. Теперь у меня есть виза! Я продвинулась еще на шаг! С радостью оплатив процедуру, покидаю жуткое здание. Сейчас я даже не подозреваю, что буду заходить сюда так часто, что возненавижу это место всей душой.

С билетом на вечерний автобус в кармане отправляюсь перекусить. Начало второй половины дня. Я гуляю по Найроби, чтобы не уснуть. Я не спала больше тридцати часов. Маршрут мой ограничен двумя улицами – я боюсь заблудиться. В семь часов темнеет, и медленно, по мере закрытия магазинов, в барах просыпается ночная жизнь. Я не хочу больше находиться на улице, с каждой минутой здесь становится темнее и тревожнее. О баре не может быть и речи, посему направляюсь в ближайший «Макдональдс», чтобы скоротать оставшиеся два часа.

Наконец, я в автобусе в Момбасу. Водитель жует мираа. Автобус мчится как сумасшедший, и мы прибываем за рекордно короткое время, в четыре утра. Снова приходится ждать, когда первый матату подъедет к северному побережью. Интересно, как там Лкетинга?

Около семи я уже в деревне. Все спят, чайная закрыта. Стою и жду перед ней, потому что не знаю, в какой именно хижине Лкетинга. В половине восьмого приходит хозяин. Я сажусь и жду чая. Он приносит его и тут же исчезает на кухне. Скоро придут какие-нибудь воины и усядутся за другие столики. Атмосфера гнетущая, все вокруг какое-то замершее. Наверное, просто еще слишком рано.