Белая мышь

Анри, я всё испортила. Абсолютно всё. Мне так жаль. Я была такая дура. Я просто… Я не знала. Деревья, земля и темнота молчали. Я видела такое, Анри! Я делала такое. Я убивала, из-за меня умирали люди. А эта девушка, господи, что я за человек? Немцы убивали детей из-за того, что я натворила.

Постепенно её рыдания стихли. Ничего не изменилось. Она по-прежнему здесь, в оккупированной Франции. Мёртвые были по-прежнему мертвы, а живые по-прежнему ждут её. Она встала на колени, а затем и на ноги, шатаясь под тяжестью радиостанции. Подняла велосипед.

Увидев её, Форнье выдал поток испуганных ругательств. Караульные в ста метрах пытались ей помочь, но Нэнси грубо отбрила их, и им пришлось довольствоваться ролью сопровождающих. Она доехала до полевой кухни и казарм, которые они оборудовали на заброшенной ферме в восьмистах метрах от того места, где она их оставила. Охранники показывали ей путь и следили, чтобы она не наткнулась на мины-растяжки, которые они установили вдоль дороги.

Казалось, она разучилась останавливаться и так и проедет сквозь лагерь. Тардиват схватил руль велосипеда и задержал её. Она посмотрела на него пустым, дезориентированным взглядом.

– Ради бога, помогите ей кто-нибудь! – закричал он.

Форнье подбежал и попытался снять её с сиденья, но она его оттолкнула. Толчок был слабый, но он сделал шаг назад и широко расставил руки. Она медленно слезла с велосипеда. Платье было всё в крови, рваное и грязное.

Денден осторожно снял у неё со спины ящик с радио и освободил ей руки. После этого она упала в обморок. Форнье поймал её и понёс – аккуратно, как жених – в фермерский дом, громко призывая на помощь врача.

60

– Нэнси, проснись.

Говорил не Анри. Значит, она не мертва. И было больно. Значит, точно не мертва.

– Денден?

– Да, моя единственная любовь, это я. Как ты? Можешь двигаться?

Она открыла глаза и осторожно поднялась на локтях. Характер боли изменился. Теперь она была тупая, пульсирующая, а не острая и обжигающая. На ней была тонкая хлопковая рубаха – ещё и чистая. Бёдра и лодыжки были перевязаны, а лежала она на толстом слое одеял на деревянной койке в маленькой квадратной комнате. Деревянные полы, окна без стёкол. Яркое солнце. Денден сидит в её изголовье на трёхногом табурете.

– Хорошо. Ты жива, – со вздохом облегчения сказал он. – Я уже начал бояться, что ты впадешь в очень романтическую кому, и нам придётся тебя здесь и похоронить. Я уже даже начал придумывать трогательный панегирик.

Она улыбнулась.

– Сколько времени я была без сознания?

– Чуть больше двух суток, если не считать один полусознательный момент, когда ты проснулась, попила воды и спросила, пришёл ли уже Анри.

Нэнси заметила рядом с ним на полу книгу и графин воды.

– Играешь в сиделку, Денден?

Он скрестил лодыжки.

– Только в перерывах между играми с моей новой прекрасной радиостанцией. После твоего возвращения наши душки из Лондона уже дважды сбрасывали всякие приятности на новые места, в том числе модные антисептические кремы, которые я и доктор втирали в остатки твоей прекрасной кожи. Как ощущения?

Она подумала.

– Как холодная вода в жаркий день. А с каких пор у нас есть врач?

– Его зовут Танан. Он присоединился к нам насовсем.

Нэнси кивнула. Танан был в числе лояльных медиков, которых Гаспар «похитил» в день «Д», чтобы помогать раненым. Седой, зрелый мужчина, который среди всего того ужаса действовал спокойно и оперативно. Он точно им нужен.

Нэнси протянула руку, Денден взялся за неё, и Нэнси перекинула ноги вниз и села на кровати. По мышцам пробежали маленькие вспышки огня, а приложив руку к щеке, она обнаружила, что плечо тоже перевязано.

– А как война?

– А, это… – протянул Денден, подавая ей стакан и наливая туда разбавленное водой вино. – Тебе хорошие новости или плохие?

– Просто скажи мне, – сказала она, жадно приникнув к стакану.

– Очень хорошо, бегут. Союзники высадились на юге. – Он положил руку ей на колено. – Марсель освобождён, но, прежде чем ты спросишь, – нет, у нас нет новостей о пленниках гестапо. Рейх отчаянно пытается вернуться в Германию, пока русские не захватили их родину и не отомстили за тот ад, который им устроили нацисты. Ничего хорошего их не ждёт.

Он замолчал и потёр шею, искоса глядя на неё.

– Денден…

– Если хочешь знать, в Лондоне хотят, чтобы мы… они настаивают, чтобы мы остановили батальон СС, который возвращается в Германию. Предлагают «окончательно остановить» их в Кон-д’Алье. По их данным, у нас есть три дня.

Батальон? Господи.

– А, да, с ними танк «Панцер», а может, и два.

– Предполагаю, они не уточнили, что подразумевают под «окончательно остановить»?

Денден снова наполнил её стакан.