Белая пыль

— Ты сейчас не в том положении, чтобы так со мной разговаривать. Не кричи. Как видишь, я на русском могу говорить не просто без акцента, а знаю его лучше многих аборигенов. Мой отец дальновидный человек. Когда он вернулся, то забрал меня из семьи, где осуществляли надо мной опеку. Это он приложил все усилия и кучу денег, чтобы освободить твоего мужа из тюрьмы. Думаешь, американское правосудие вот так запросто подержит три года в тюрьме человека, который содействовал наркокартелю, а потом отпустит, сняв все обвинения?!

Настя даже не пыталась спорить. Ей казалось бесполезным говорить с человеком, достигшим ее возраста, но не способным отличить черное от белого, долг от предательства, а мораль от распущенности.

— Как это связано с языком?

Измаил скривился, словно вынужден был разговаривать с туповатым наглым ребенком.

— Это мой отец отправил меня учиться в русскую школу. Там, в Америке. Он человек бизнеса, понимаешь? Он смотрит вперед на десять шагов. На десять… Нет — на двадцать лет вперед. Он вкладывал в меня деньги, чтобы я сейчас помогал их ему зарабатывать.

— Торгуя кокаином? — не выдержала Настя.

Мужчина снисходительно засмеялся.

— Это не торговля на рыночной площади. Это крупные поставщики, оптовые закупки, трансконтинентальные схемы реализации, логистика, оптимизация затрат, легализация доходов. Инвестиции. Это благотворительные фонды, в конце концов.

— Наркотики? — переспросила Настя.

Измаил ответил не задумываясь.

— Нет. Просто товар. — Он махнул рукой. — Но мы сейчас не об этом.

— Я помню, мы о том, зачем вам я и моя дочь.

Мужчина хмыкнул.

— Наверное, да. Так правильно. Так вот, — продолжал он, — мой отец вложился в твоего мужа, когда доставал из штатовской тюрьмы. Мой отец финансировал его побег из Панамы. Неужели ты думаешь, что без денег моего отца ты, девица слегка под тридцать, и этот почти пятидесятилетний мужик смогли бы так запросто сесть в самолет и так легко из него выйти по прилете в Израиль? Нет, дорогуша, все решают деньги, счета в банках, наличка в чемоданах, надежно покупаемые люди в странах по всему миру. Времена Эскобара, золотых дворцов и кучки военизированного сброда со старыми китайскими автоматами Калашникова давно прошли. Кокаин сейчас — это крупнейший бизнес. Арабские шейхи с их черным золотом — это кучка верблюжьих пастухов по сравнению с нами, теми, кто управляет потоками белого золота.

Настя, опустив глаза, сидела на кровати напротив мужчины. Закусив губу, не мигая, глядела в пол. Едва заметно и ритмично кивала, будто в такт бешено стучащему сердцу. В ушах гудело, к лицу прилила кровь.

— Значит, вы убили Самсона за то, что он не дал вам превратить свою сеть последователей в кокаиновый «Орифлэйм»?

Измаил потер ладони.

— Да нет, это был бы кокаиновый «Амвэй», не меньше. У тебя старые данные. Сейчас «Амвэй» на первом месте по оборотам и прибылям в сетевом маркетинге.

— Да, я, видимо, очень необразованная, раз не понимаю таких вещей, — процедила она сквозь зубы. — И все-таки, за что вы убили Самсона?

Измаил кивнул, словно был на деловых переговорах.

— Он, конечно, повел себя плохо. Когда отец через наших людей вышел к нему с предложением, он действительно отказал. С моей точки зрения, он заслуживал бы наказания только за это. Но у меня мудрый отец, я не зря учил русский, экономику и столько лет являюсь его правой рукой в бизнесе. Отец отправил меня в Россию. Я взял имя Измаил, чтобы не было вопросов по поводу моей внешности. Моя мать, кстати, тоже была итальянкой, — добавил он зачем-то, потом быстро перекрестился слева направо и поцеловал щепоть пальцев. — Мне хватило пары лет, чтобы войти в доверие к твоему мужу. — Он закатил глаза. — Конечно, мне это стоило седых волос — слушать весь этот бред, радоваться вместе с остальными просветлению в сознании и процветанию в местечковых бизнесах, веселиться на оргиях по раскрытию духа и тела и медитировать в залах вселенской тишины. Но я обладал хваткой. Самсон ведь тоже занимался в какой-то степени бизнесом, — хихикнул Измаил. — Меня назначили управляющим по Западно-Уральскому региону. Но ведь у меня была другая задача?

Он наклонился к женщине и попытался заглянуть ей в глаза. Ответа не услышал.

— Я поставил своих людей в центрах Сибири и Дальнего Востока. Сам стал работать с крупными и мелкими представителями элиты в регионах. И знаешь? Многие пошли мне навстречу. Неудивительно, правда? — спросил он самодовольно. — Ведь я предлагал им не бредовые идеи и личностный рост во вселенских масштабах. Я предлагал им живые деньги в их маленьком, но собственном, осязаемом мире. В смысле старую схему: деньги — товар, деньги — штрих. Карл Маркс, кажется?

— И снова предложил Самсону? — спросила Настя.

Измаил поморщился.

— Да нет, конечно. Самсон перестал быть тем человеком, на которого мой отец возлагал надежды.

При этих словах Настя почувствовала что-то сродни облегчению. Значит, Самсон не врал ей. Значит, он на самом деле не причастен к торговле кокаином.