Белая пыль

— Проблема в том, что не все были настроены позитивно к нашему бизнесу. Внутри общества появились слухи, а снаружи — подозрения со стороны силовых структур. «Добро и Свет» стало негласно разделяться. Те, кто был связан со мной, почувствовали неладное, стали торговаться, сбивать закупочную цену, ссылаться на риски. Некоторые вообще захотели брать товар под реализацию. В общем, бизнес на глазах трещал по швам. Что нам было делать?

Измаил снова ждал ответа, как будто и правда думал, что найдет сочувствие и понимание в его трудной ситуации.

— А главное, все происходящее дошло каким-то образом до Самсона. Конечно, твой муж понял, откуда руки растут. Наверняка испугался. Но кто будет напрямую входить в конфликт с таким крупным игроком, как мы. Да еще на таком нишевом рынке услуг, не рискуя поймать пулю в грудь или удар битой по голове? Поэтому твой муж решил себя обезопасить.

Измаил встал с кресла, размял ноги. Несколько раз поднялся на цыпочки и опустился на пятки.

— Нельзя долго сидеть, вредно для кровеносного русла, — сказал он, словно мимоходом. — Так вот, твой муж сам виноват.

При этих словах Измаил скривился, стиснул зубы и неожиданно ударил кулаком в ладонь, словно хотел напугать. Но Настя даже не вздрогнула.

— Он стал собирать материалы для разоблачения и записывать. Мне доложили, так что это проверенная информация. Написал там о моем отце. Обо мне лишь догадки. Он не знал, чей я сын, но там были другие имена и фамилии очень влиятельных людей. От мэров городов до лиц из высоких силовых структур. Ведь у нас с отцом тоже были связи, о которых отец рассказал Самсону, когда хотел возобновить с ним сотрудничество, — досадуя, сказал Измаил. — Сидел бы твой муж себе тихо, не возникло бы никаких проблем. Отец, кстати, был против того чтобы Самсона убрать таким вот способом, но я уговорил. Я вообще продумал все до мелочей.

При последних словах перед глазами Насти вдруг встал образ ее маленькой Нежи. Она понимала, что должна сейчас биться в истерике, умолять о пощаде, но оставалась спокойной. «Что это? Обреченность?» — задавалась она вопросом.

— Что будет с моей дочерью? — спросила она.

Измаил снова уселся в кресло, широко расставил ноги, руки сложил за головой и прикрыл глаза с видом человека, который владеет если не всем миром, то точно его половиной.

— О-о… — Он улыбнулся и открыл глаза. — Это феноменальная составляющая плана. Конечно, если бы ты отдала мне записи, то ее жизнь могла бы сложиться по-другому. Но, видимо, они уже не в тех руках. Мы приложим все усилия и замнем дело. Решим вопрос. Но затраты! — Он вздохнул. — На это уйдут миллионы долларов. Что касается меня, я бы отомстил твоему мужу втройне. — Измаил задумался, и его взгляд скользнул по потолку. — Но у меня есть отец. Он благородный человек. Считает, что даже те друзья, которые его предали, достойны уважения. Хотя бы отчасти. После смерти, конечно.

— Я задала вопрос, — прошипела Настя.

Она видела перед собой создание, из которого самодовольство вместе с полным отсутствием малейших зачатков человеческих чувств произвело монстра. Чудовище, для которого чужая жизнь — не больше чем повод, чтобы полюбоваться собой еще раз в тот момент, когда казнишь или милуешь.

— Ну да. — Голос Измаила прервал ее мысли. — Мой отец решил, что девочку нужно оставить жить. Более того, дать ей образование, достойное окружение. Сделаем из нее человека, и она станет такой же, как мы. Сделаем из нее то, что не получилось сделать из Самсона. Ее ждет большое будущее. Она поедет в Лондон, будет там учиться и жить на полном пансионе. Потом поступит в университет. Она будет процветать и больше никогда не вспомнит о своем отце. Мы, кстати, уже подобрали школу.

Настя резко кивнула.

— Угу. А вы ей расскажете, что убили ее мать? — ухмыльнулась она. — Прямо сейчас? Перед отправкой в Лондон? Или попозже, когда подрастет и превратится в урода, такого же, как и вы?

Женщина с ужасом представила себе, что ждет ее маленькую девочку. Теперь она чувствовала злость — отчаяние за свою жизнь ушло и сменилось ненавистью к тем, кто погубил ее мужа и собирается покалечить ее Нежу.

— Конечно, не скажем, — как ни в чем ни бывало продолжал Измаил. — Ты же видела свою копию? — Его лицо растянулось в улыбке. — Удивилась, наверное? — говорил мужчина, словно обсуждал аттракцион. — Твоя дочь сейчас с няней и матерью в номере, этажом ниже. Она прямо одно лицо с тобой. Ну, так… — Измаил вращал рукой в воздухе. — Разрез глаз слегка подправили.

Настя громко и надрывно засмеялась.

— Ты думаешь, моя родная дочь не поймет, что рядом чужой человек, даже если он очень похож на ее мать? Ты больной, Измаил. Твой отец сделал тебя уродом на генетическом уровне! — злобно улыбаясь, прорычала Настя и сжала кулаки.

Измаил, щурясь, искренне засмеялся.