Белая роза пустыни (СИ)

– Ну да, как-то так, – киваю я. – Когда обнимаешь её, чувствуешь, как она вся дрожит от прикосновений твоего языка и губ. – У мня при этом инстинктивно закрываются глазки и сжимаются пальчики на ногах. Ничего не могу с собой поделать. От простых разговоров уже возбуждаюсь. Что с моим либидо, когда я уже натрахаюсь?

«А что если у тебя нимфомания, это болезнь когда ты всё никак не можешь натрахаться». Говорит мой внутренний голос.

«А нормальных предположений нет?»

Мы выходим на берег и наперегонки бежим до палатки.

– Тише, тише, – постоянно мне шепчет Толик. – Танюху и Тёму не разбуди.

А я и так всё время пытаюсь быть как можно тише. Не шумная я. Мы заваливаемся в палатку, голые и мокрые, и пытаемся забраться в спальники. Надо было высохнуть, а то с мокрой кожей это трудно сделать. Но вместо того чтобы закрыть в палатку вход, Толя накидывается на меня и начинает меня целовать.

– Ты что не натрахался? – отталкиваю я его, но нащупав Толин твердеющий член, пронимаю, что нет.

– Нет, нет, – говорю, – ничего не будет. Не сегодня, не со мной.

– Почему? – искренне удивляется Толик. – Ты же можешь.

– Я не хочу. Ищи себе другую, – прикалываюсь я.

– Прям здесь искать? – Опускает он с досады руки. – Ты просто лежи, ничего делать не надо.

– Нет, я же сказала, и завяжи поплотнее вход, чтобы меня не покусали комары. А то у меня к утру что-то опухнет.

– И сильно опухает?

– Ага, – говорю. – У меня, когда я мелкая была, ножка опухла. Так родители скорую вызывали.

– Родители? Ты же говорила, они расстались.

– Это было последнее лето, когда мы ещё были нормальной семьёй, а третьего сентября мой отец сдрыснул в свой Израиль.

– Что реально? – удивляется он и начинает шёпотом петь. – Я календарь, переверну, и снова третье сентября.

– Тихо, тихо, – закрываю ему рот рукой, а сама давлюсь от смеха. – Ты сам говорил Танюху и Артёма не будить.

– Юлька. Мы же с тобой впервые ночуем в палатке. Ты что спать собралась?

– А что мне ещё делать? – Возмущаюсь я.

– Ну-у-у, можно же погнать… в конце концов нас двое, мы вместе… – не знает он что ещё придумать. Сколько же в нём энергии.

========== Глава 34 ==========

– Окей, – беру инициативу в свои руки. – Давай ты, как в детском лагере, пойдёшь и намажешь Артёма и Танюху зубной пастой, а я пока на шухере посижу, здесь в палатке.

– Полежишь, – дополняет он.

– Ага, полежу, – улыбаюсь я. – Толя ты такой странный.

– А ты такая нудная…

– Я не нудная, – обижаюсь я.

– Ну ладно не нудная, не нудная, просто через-чур правильная, – забирает он свои слова обратно. – Ты что реально хочешь спать?

– Да-а-а, – не знаю, как ему объяснить. – Я реально уже засыпаю, прикинь.

– Ну может хотя бы в карты сыграем, – не знает он, что придумать. – Мы всегда в походах в карты играли по вечерам при фонарике.

– Давай, сыграем на раздевание. – Откидываю с себя спальник и сексуально оголяю ножку. – Ты подбелил, я уже голая.

– Ладно, уговорила, – вздыхает Толя. – Давай спать. – И шёпотом добавляет: – Нудная.

– Я всё слышу.

– А может, я хотел, чтобы ты слышала.

– Ладно, – взбиваю я себе подушку из кипы вещей. Ну, а кто реально берёт с собой подушку на море? Я укладываюсь на каремат, а Толя прижимается ко мне и закидывает на меня свою ногу. Теперь я зафиксирована и даже вдохнуть без его разрешения не могу.

– Тебе удобно? – заботливо интересуется он.

– А тебе? – Мой еврейский ответ вопросом на вопрос.

– Мне да, – отвечает Толя.

– Тогда и мне удобно, – примурлыкиваюсь я и мощусь, так, чтобы поскорей уснуть. А он ещё сильнее на меня наваливается.

– Спокойной ночи любимый.

– Спокойной ночи любимая.

Я закрываю глазки и не сразу проваливаюсь в сон. Перед тем как уснуть я слышу это гадское гудение комарика прямо над своим ухом.

«Да ладно, что опять…» не успеваю подумать я и вырубаюсь. Я сегодня так устала, натрахалась и наотдыхалась. Наверное, на солнце обгорела.

«И забеременела», этот гадский внутренний голос. Я кажется, догадываюсь, что такое синдром Туретта, это когда что-то подобное от твоего имени разговаривает вслух. Хотя есть подозрение, что это у всех есть внутренний голос, а не только у меня. Но это лишь подозрение, которое я не знаю, как проверить.

«А что если я реально беременна», думаю, но меня это совершенно не пугает, в конце концов мне же уже восемнадцать. Мне уже можно. Улыбаюсь себе во сне.

Просыпаюсь я поздно утром от нежных прикосновений его губ к своему плечу. А в глаза мне светит солнышко, пробивающееся через полупрозрачную крышу. В этой палатке жарко как в теплице.

– Засони, выбирайтесь уже на свежий воздух, хватит пылью дышать! – голос Татьяны.

Поворачиваюсь к Толику, улыбаюсь ему и целует его в губы.

– С добрым утром любимый.

– Приветик, – ласково отвечает он и продолжает поглаживать моё обнажённое бедро, прижимаясь ко мне всем телом.

– Выпустишь меня? – смотрю ему прямо в глаза.

– Посмотрим на твоё поведение, – хитро отвечает он. А я действительно сейчас в его руках, шевельнуться не могу без его разрешения. Приходится терпеливо ждать, когда он меня отпустит. Ненавижу ждать.