Белая роза пустыни (СИ)

Но Толя меня не держит, и первый покидает палатку. Теперь здесь достаточно места и я могу развалиться как мне удобно.

– Какие на сегодня планы? – голос Татьяны.

– На парашюте полетаем, – отвечает Толик. – И, возможно, на водных лыжах.

«А я как раз хотела на водных лыжах стоять попробовать». Вылезаю из палатки и жмурюсь от яркого солнышка.

– С добрым утром, – улыбаюсь я.

– Приветик Юлечка, как спалось?

– Нормально, – не знаю что ответить.

– Юлька непривыкшая в палатке спать, ей подушки не хватало, она всю ночь вертелась и зубами скрипела. Под утро свернулась калачиком и уснула, – улыбается Толик.

Я, конечно, таких подробностей не знаю, я же не вижу себя со стороны, когда сплю. Хотя догадываюсь, что верчусь по ночам и зубами скриплю.

– Ничего, – говорит Татьяна. – Вернётесь домой, выспитесь на громадной кровати с широченным матрасом.

– Ага, – радостно киваю я. Как же я по кроватке соскучилась и по прохладе. Снова хочу зиму или осень, опять хочу мёрзнуть и кутаться в сто одёжек. Надели эти жара и лето, надоело всё время ходить голой.

«Ну, ты же на нудистском пляже», уточняет мой внутренний голос.

«А, ну да», соглашаюсь я. Догадываюсь, что наши предки так и ходили, пока одежду не изобрели. Хоть некоторые до сих пор так ходят. Артём и Татьяна, например. А ещё папуасы Новой Гвинеи.

Вылезаю из палатки и потягиваюсь, встаю на носочки и улыбаюсь солнышку. Толя находит где-то мои чёрные очки со стразиками и надевает мне их на глаза.

– Сейчас на мне из одежды только эти очки, – говорю.

– Я знаю, – улыбается Толя и лохматит мне волосы. Нравится ему меня лохматить, ничего не могу поделать.

– Кофе, чай, завтракать будете? – спрашивает нас Татьяна.

– Чифирнём подруга, – смотрю на неё и улыбаюсь.

– Я бы с тобой в одной камере посидела, – улыбается Танюха и прижимает меня к себе, а после обнимает и Толика. – Детки мои, детки, как же быстро выросли.

– А кстати, твои-то где? – С трудом выпутывается из Танюхиных объятий Толян. Она довольно сильная как для девушки. Хотя и Вика сильная, интересно кто из них сильнее?

– Да, их же сюда силком не затянешь. Мелкие дома с бабушкой, а старший с друзьями в Турции. Ничего Толя, заведёшь своих – посмотришь как это. – И при этих словах она почему-то на меня косится.

– А я тут причём? – безуспешно пытаюсь выпутаться из её объятий я.

– Ни при чём, абсолютно ни при чём, – смеётся Толик.

Наконец Танюха отпускает меня и возвращается к костру:

– Так что, молодёжь, завтракать будем?

– Я бы позавтракала, – говорю я и смотрю на Толика. – Если ты не против.

– Я тоже… что у нас сегодня?

– Овсянка с маслом и с сахаром.

А я поникла прям.

«Оказаться уже нельзя?» Не хочется обижать хозяев, а значит – придётся есть, тем более я проголодалась. Обычно я не ем по утрам. Но на часах уже около одиннадцати, скоро обед.

– А где Артём? – спрашивает Толик.

– В город поехал. А тебе он зачем? – отвечает ему Танюха. – Возьмёшь катер, и прокатишь Юльку на парашюте, тем более всё для этого есть.

– Ну ладно, – пожимает плечами Толик и направляется к костру. А я по привычке иду за ним. Только за ручку не держусь, это было бы уже слишком.

Татьяна насыпает нам в эмалированные тарелки горячей каши из котелка и добавляет туда по кусочку масла. Каша пахнет толи ванилью, толи зефиром. Я беру её ложкой и переворачиваю, смотрю, как она падает в тарелку.

– Как в пионерском лагере, – смотрю на Толика.

– Скажи, – отвечает он и съедает первую ложку.

Ну что же не буду выделяться, попробую. Хотя сначала нужно преодолеть брезгливость к этой слизкой жиже.

На вкус она нечего, бывало и хуже. Каша горячая и сладкая, ещё и пахнет хорошо. Главное не думать о том какая она липкая и противная. В конце концов, просвещённые англичане только такое и едят по утрам, а чем я хуже.

«Суши, пицца» с грусть вспоминаю я и понимаю, что не хочу ничего такого, главное внушить себе, что каша эта невероятно полезная. Что от каши у меня улучшится кожа на лице, уйдёт красная сеточка усталости с глаз, я стану стройнее и выше. Мне уже даже нравится овсянка. Набираю вторую ложку.

– Там сахар или мёд, – спрашиваю Татьяну.

– Сухое молоко, – отвечает она.

– Сухое молоко? – Переспрашиваю. – А такое вообще бывает?

«Похоже, я сказанула глупость, а детское питание это что?»

– Ага, – отвечает Татьяна. – Тут даже масла по минимуму, у нас же нет холодильника.

– Прикольно, – говорю себе под нос и снова переворачиваю ложку каши и смотрю, как она плюхнется назад в тарелку.

«Главное думать об идеальной коже, как все эти фитнес блогеры». Хотя не стану кривить душой, это реально вкусно. Никогда в жизни не ела такой вкусной овсянки.

– А рецепт? – смотрю на Танюху.

– Вода, сухое молоко, соль, сахар и овсянка… геркулесовая каша.

«Геркулесовая каша и овсянка это вроде как одно и то же или нет… понятия не имею».

– А соль зачем?

– Соль – закрепитель вкуса. С ней и сахар слаще, – просвещает меня Татьяна. Ей нравится мне всё объяснять и рассказывать, особенно по теме кухни.

«Место женщины на кухне», думаю я и частично соглашаюсь с этим.

«А где твоё место?» Просыпается мой внутренний голос.

«В постели», – зеваю я.