Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Вскоре приехал в Екатеринбург и верховный правитель, который в эти тяжелые дни старался личным присутствием помочь на фронте. К приходу его поезда на станции собрались все высшие чины, был построен почетный караул, пешая часть и какие-то конные в фантастической форме, что-то среднее между черкесской и кафтаном полковых певчих. В стороне важно и неприступно прогуливался Гайда, изредка подходя к кому-либо из старших начальников и обмениваясь короткими фразами. Очень интересный и показательный разговор был у меня с ним.

– Что это за часть? – спросил я, показывая на всадников в коричневых кафтанах, расшитых галунами.

– То мой конвой.

– Что за оригинальная форма у них?.. Сами придумали?

– Нет, та форма, генерал, исторична.

– Это еще почему?

– Ибо всегда в Руссии все великие люди, ваш император, Николай Николаевич, все имели коуказский конвой. Я думаю, что если войти в Москву, то надо иметь и мне тоже такой конвой.

– Что же, они у вас с Кавказа набраны, ваши коуказские люди?

– Нет, мы берем здесь, только тип чтобы близко подходил к коуказскому…

На носках приблизился ординарец и почтительно доложил Гайде:

– Поезд подходит, брате-генерале!

Так было принято у Гайды, по-чешскому. Чтобы больше на демократа походить.

Подана команда «на караул». Оркестр играет «Коль славен». Из вагона выходит адмирал Колчак, слегка сгорбленный, с бледным исхудавшим лицом и остро-блестящими глазами, от бессонных ночей на фронте. Губы плотно сжаты, опустились углы их, и около легли две глубокие складки тяжелых дум. Рапорт… Обходит ряды почетного караула, смотря, по своей привычке, пристальным взглядом в лицо каждого солдата.

– Спасибо, братцы, за отличный вид!

– Рады стараться, ваше… ство-о-о…

– Я только что объехал геройские полки Западной армии; им трудно, на них обрушились свежие части коммунистов. Но, даст Бог, одолеем врагов России. Надо только помочь нашим…

– Рады стараться, ваше… ство-о-о! – гремит ответ в воздухе. И все лица смотрят радостно и возбужденно.

Затем адмирал с Гайдой и еще с несколькими лицами проехали в штаб армии. Здесь начальник штаба, генерал Богословский, сделал оперативный доклад по последним сводкам; положение было таково, что само собою напрашивалось решение. Западная армия несколько отступила, и теперь Сибирская армия имела фронт впереди, сильно выдалась и как бы нависла с севера на фланге у красных. Ударить отсюда сильно, – и полчища большевиков снова побегут к Волге.

Верховный правитель сдавался на это решение, но снова зазвучал тихий, размеренный и настойчивый голос Гайды, снова пошли уверения, что нельзя нарушать плана, что помощь Западной армии гадательна, а здесь он наверняка-де возьмет Казань и Вятку. И опять вопрос остался нерешенным.

Затем был смотр корпуса, который формировался в Екатеринбурге и составлял резерв Гайды. Как курьез: в него входил «бессмертный батальон имени генерала Гайды» с коричневыми погонами и шифровкой на них: «Б. Б. И. Г. Г.». У всего корпуса были нашивки на руках «черно-красный угол», как в дни керенщины. Медленно и внимательно обходил адмирал Колчак все части, держа все время руку у козырька фуражки; остро-пронзительно вглядывался он в каждое лицо, как будто хотел запомнить его, как будто хотел передать свою волю, свою горячую любовь к отечеству и желание спасти его. После обхода части прошли церемониальным маршем. Вид людей был хороший, да и обмундирование вполне сносное; подготовка еще не закончилась вполне, но для развития успеха вместе со старыми частями можно было послать и эти.

После обеда у Гайды, в его особняке, верховный правитель, усталый донельзя и от парада, и от стратегических споров, уехал. Вопрос о Сибирской армии был решен так, что она будет продолжать выполнение своего прежнего плана, движения на Вятку – Котлас. Между прочим, Гайда в этот день говорил лично мне, что может взять город Глазов (на этом направлении) в любую минуту; действительно, там было сосредоточено силы более половины его армии.

– Что же вы не берете?

– Сейчас еще не своевременно. Прикажу взять, когда надо будет.

По долгу русского офицера – я доложил об этих словах Гайды адмиралу Колчаку. И снова горячо убеждал его заставить хитрого чеха помочь нашей Западной армии переходом в энергичное наступление главными силами на юг. Верховный правитель выслушал меня, печально кивая опущенной головой. Когда он поднял ее, я увидал впервые в его глазах такое большое горе. И он тихо, не улыбаясь, произнес:

– А вы знаете, что английский король прислал Гайде, через генерала Нокса, орден Бани?

И устало махнул рукой…»

* * *

Белая русская армия генерала Ханжина, не поддержанная Сибирской армией Гайды и ослабленная двухмесячными боями, не смогла сдержать натиска большевиков, которые бросили все свои силы на Волгу. Как раз в это время Гайда отдал приказ своим войскам перейти в наступление и занять город Глазов. Это было выполнено легко, почти без потерь. Но впечатление в тылу получилось сильное, – еще бы, успех всегда дает радость, а особенно на фоне других неудач!