Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

«Длинной лентой между Омском и Новониколаевском вытянулись эшелоны с беженцами и санитарные поезда, направлявшиеся на восток. Однако лишь несколько головных эшелонов успели пробиться до Забайкалья, все остальные безнадежно застряли в пути.

Много беззащитных стариков, женщин и детей были перебиты озверевшими красными, еще больше замерзло в нетопленых вагонах и умерло от истощения или стало жертвой сыпного тифа. Немногим удалось спастись из этого ада. С одной стороны надвигались большевики, с другой лежала бесконечная, холодная сибирская тайга, в которой нельзя было разыскать ни крова, ни пищи.

Постепенно замирала жизнь в этих эшелонах смерти. Затихали стоны умирающих, обрывался детский плач, и умолкало рыдание матерей.

Безмолвно стояли на рельсах красные вагоны – саркофаги со своим страшным грузом, тихо перешептывались могучими ветвями вековые сибирские ели, единственные свидетели этой драмы, а вьюги и бураны напевали над безвременно погибшими свои надгробные песни и заметали их своим белым саваном.

Главными, если не единственными виновниками всего этого не передаваемого словами ужаса были чехи.

Вместо того чтобы спокойно оставаться на своем посту и пропустить эшелоны с беженцами и санитарные поезда, чехи силою стали отбирать у них паровозы, согнали все целые паровозы на свои участки и задерживали все, следовавшие на запад. Благодаря такому самоуправству чехов весь западный участок железной дороги сразу же был поставлен в безвыходное положение».

Русский народ проклял тогда чехов, совершавших это позорное каиново дело.

Верховный правитель, адмирал Колчак, пытался все время остановить безобразия легионеров. Их главарю Сыровому было заявлено, что если чехи не перестанут своевольничать, то русское командование пойдет на самые крайние меры. Одновременно командующему войсками Забайкальского военного округа генералу атаману Семенову был послан шифрованной телеграммой приказ – занять все тоннели на Кругобайкальской железной дороге: а в случае, если чехи не изменят своего образа действий, не прекратят своеволий, будут так же панически-нагло рваться на восток, то приказывалось один из тоннелей взорвать. На такую крайнюю меру верховный правитель пошел потому, что чаша русского терпения переполнилась: чешские полки начали пускать в дело оружие, отнимая все паровозы, не пропуская теперь ни одного поезда, кроме своих, на восток – в своем стремлении удрать скорее к Тихому океану.

«Мотивы предательства чехами эшелонов с русскими беженцами, т. е. с ранеными, больными и семьями офицеров и добровольцев, будут понятны, если мы обратимся к цифрам, – пишет[52] один из авторитетных очевидцев, генерал-лейтенант ***. – Цифры же говорят нам следующее: более 50 процентов имевшегося в руках чехов подвижного состава было занято под запасы и товары, правдами и неправдами приобретенные ими на Волге, Урале и в Сибири. Для эвакуации этих запасов были захвачены чехами все паровозы. Тысячи русских граждан, женщин и детей были обречены на гибель ради этого проклятого движимого имущества чехов. Не будет преувеличением сказать, что русской кровью пропитан каждый фунт кофе, каждый кусок хлеба и тюк товара, вывезенные из Сибири в Чехию».

Но этого мало. Чехам для завершения их дьявольского плана было необходимо предать на уничтожение и русскую государственность, то есть власть адмирала Колчака, признанную в то время всей национальной Россией; им надо было погубить и русскую армию. Для этого Чешским национальным комитетом были организованы в тылу армии восстания.

Первое восстание было поднято во Владивостоке (17 ноября 1919 года). Гайда, этот герой темных интриг, живший во Владивостоке в отдельном вагоне, под особым покровительством некоторых «союзных» миссий и чешских политиканов, сформировал штаб, собрал банды чехов и русской голытьбы, главным образом портовых рабочих, и поднял бунт, открытое вооруженное восстание. Сам Гайда появился в генеральской шинели, опять без погон, призывая всех к оружию за новый лозунг: «Довольно гражданской войны. Хотим мира!»

Средство, испытанное Лениным и Троцким еще осенью 1917 года, приведшее к развалу русской армии…

Но на другой же день около Гайды появились «товарищи», его оттерли на второй план, как лишь нужную им на время куклу. Были выкинуты лозунги: «Вся власть Советам! Да здравствует Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика!»

На третий день бунт был усмирен учебной инструкторской ротой, прибывшей с Русского острова; банды рассеяны, а Гайда с некоторыми из его сотрудников арестованы. Да и не представлялось трудным подавить это восстание, так как оно не встретило ни у кого поддержки. Народные массы Владивостока были поголовно против бунтовщиков.

Адмирал Колчак послал телеграмму-приказ: судить всех изменников, и в том числе Гайду, военно-полевым судом, причем в случае присуждения кого-либо из них к каторжным работам верховный правитель, на основании его права, в той же телеграмме повышал это наказание – до расстрела.