Белая сирень

– Да ты угашенный был! – рявкнул Герман. – И я нажрался, как свинья, а вот ты, Гриша, – в голосе Тищенко вдруг появилась подозрительная мягкость, – ты лучше нас соображал. И машину потом вёл.

Гуциев вновь подошёл к окну и закурил. Лицо его в этот момент было совершенно спокойным.

– Эти сучки нас обдурили, – продолжил Герман, ударяя себя кулаком по колену. – Кто же думал, что так получится? Это всё Мороз…

По кабинету словно пролетела невидимая тень, колыхнула жалюзи и, облетев помещение, снова скрылась в окне.

– Идея всё спалить там к чёртовой матери твоя! – Макаров ткнул пальцем в Германа. – Надо было дом его хорошенько обшмонать сначала.

– Я и не спорю, – вяло отбивался Тищенко, – только вы все со мной согласились.

– Не будем к этому возвращаться. Что сделано – то сделано, – Гуциев повозил пальцем по подоконнику, растирая упавший пепел. – Представим, что девчонке ничего не известно.

Макаров с Тищенко заёрзали на местах, явно не соглашаясь.

– Она не дура. Подросла, уже, – заметил Герман.

– Хорошо. Согласен. Рассуждаем по-другому. Она что-то подозревает. Вернее, так – она знает, что Морозова нет. Она единственный человек, который точно знает, где он. Общественность считает, что Роман здравствует и живёт за границей. Это устраивает всех. Мы тоже знаем, что Морозов, как бы это помягче сказать, фигура номинальная. Кто из нас находится в выигрыше от всей этой ситуации?

Ответом прозвучала тишина.

– То-то же. Да, в конкретной ситуации нам бы всем хотелось полной ясности и безопасности. Отсюда следует, – Гуциев глубоко затянулся. – Что мы должны избавиться от любых раздражающих факторов. Так?

– Значит, девчонку надо устранить? – Голос Германа дрогнул. – Я не могу… Ты же понимаешь, что если всё откроется… Скоро выборы.

– Я тоже не могу рисковать! – Гуциев перевёл взгляд на Макарова.

– Кто бы сомневался, что решать опять придётся мне. Она была сегодня здесь. Я видел, – полковник поморщился. – Её допрашивали. Я протокол ещё не читал, но там и так всё ясно.

– И?

– Следователь из областной прокуратуры, вроде нормальный мужик. Мы с ним ещё толком не разговаривали. Но я сталкивался с ним, когда он приехал.

– А этот, как его? – Гуциев пощёлкал пальцами, вспоминая фамилию задержанного старика. – Почему его увезли?

– Резонансное дело получается. Боюсь, скоро журналисты трезвонить начнут. Меня уже допекают вопросами о маньяке.

– Ты же опытный мент, Макар, сам-то как считаешь?

– Да я до последнего думал, что это наш Гера наследил! Сам бы его пристрелил, чтоб не мучился и других не мучал.

Герман с шумом выдохнул. Послышалось скрежетание его зубов.

– Я, Гера, не шучу! Эти твои заскоки мне порядком уже надоели. Каждый раз не знаешь, чем твоя херня закончится. Как-будто это ты меня вот сюда, – Степан постучал себя по голове, – имеешь. А я не люблю, когда мне мозг трахают!

– Макар, по делу! – поторопил Гуциев.

– Если бы этот старый пьянчуга не приходил в отделение, а просто где-то кому-то рассказал о мёртвой бабе, можно было бы его в оборот взять. Но он и на камерах зафиксирован, и народ в это время рядом топтался. Чтобы прекратить лишние разговоры, я велел ребятам съездить и проверить. Не отслеживал, конечно. Что теперь по каждому пьяному выхлопу, которому померещилось, зря служебную машину гонять? Так утром и не нашли ничего. Успокоились. А вот, поди ж ты… Сволочная ситуация.

– Ты умный мужик, Макар, думай. От девки надо избавиться.

– Она свидетель… – Макаров вытащил из урны бутылку. – Сколько у меня времени?

– Я понятия не имею! – Гуциев взглянул на часы.

Зазвонил телефон. Каждый быстро достал свой, не прислушиваясь к вызову. Макаров потряс «Самсунгом», призывая к тишине.

– Да, слушаю! – раскатистый баритон Степана растёкся по кабинету начальственными нотками. Собеседник на другом конце был краток. Полковник хмуро оглядел друзей и нажал кнопку сброса.

– Эта тварь решила поиграть. Гриша прав, надо избавиться от неё.

20

Если прислушаться к тому, о чём говорят люди вокруг, и на минуту забыть о том, где находишься, то по большому счёту понимаешь, что всех волнуют одни и те же вещи. И нет никакой разницы – большой ли это город, или глухая провинция. Разговоры о работе, зарплате, еде и детях, о политике и зажравшихся поп-исполнителях, неадекватных соседях и смутном будущем. Редко вдруг кто-то поделится информацией о прочитанной книге или впечатлившем фильме.

Но лучше не прислушиваться, не давать неспешным обыденным разговорам и действиям людей вовлечь себя в их нормальную повседневность. Это может оказаться хитроумной игрой, правил которой ты не знаешь, а времени на подготовку у тебя просто нет.

Стоя в нескольких шагах у перекрёстка в центре Чудова – города, в котором она родилась и выросла, Оля не ощущала твёрдости под ногами. Всё, что она знала и имела, считая своим, оказалось лопнувшим шариком, чья красочная резиновая основа сейчас лежала у ног. Хочешь, затопчи её в пыль, хочешь, перешагни и забудь. Всё равно не вернёшь к жизни.