Белая сирень

– Я вызову тебе такси. Только, – Артём поправил Оле выбившуюся прядь из-под шапки, – если у тебя есть ещё немного времени, то я хотел бы пригласить тебя к себе. Не хочу, чтобы ты подумала, что я наглый тип, но, – он провёл ладонями по плечам девушки, стряхивая снег, – предлагаю просто зайти и выпить кофе. Из Антверпена я привёз несколько изданий по изобразительному искусству, тебе они могут быть интересны и полезны, – Белецкий попрыгал на месте. – Давненько я так долго не гулял! Кажется, вмерзаю в асфальт. Если не хочешь, то может в кафе тогда? – голос его охрип.

Оля кинула взгляд на купола храма, ярко выделяющиеся на фоне почти чёрного неба, и подумала о том, что это, пожалуй, самый прекрасный вечер в её жизни. И что бы после него не произошло потом, ощущение этого момента всегда будет согревать её сердце.

– Поехали к тебе! Посмотрю, как живут гении.

Глаза Артёма радостно вспыхнули. Он вызвал такси.

Они сели рядом на заднем сидении и ехали молча, прижавшись друг к другу. Мимо в окне проплыла усадьба Голициных, и перед мысленным взором Оли на секунду промелькнули кружащиеся в вальсе пары в бальной зале.

Когда они поднялись в квартиру, Артём закрыл за Олей дверь и тут же, развернувшись в темноте коридора, обхватил её лицо ладонями. Губы его были холодными, руки ледяными. Когда она обняла Белецкого, то почувствовала, как дрожит всё его тело.

– Я тебя заморозила, – прошептала, прижавшись к его груди.

– Тогда согрей! – выдохнул Белецкий, стягивая с Ольги шапку и зарываясь пальцами в густые волосы.

Надо было что-то сказать или сделать, но Оля не знала, что именно. То, что было естественным и ожидаемым, с одной стороны влекло, а с другой отталкивало – требовало от неё решающего шага. Но, к сожалению, в голове её воцарилась абсолютная пустота, словно разум покинул её, оставив возможность принимать решение только чувствам и эмоциям. А может это сама душа взяла на себя право вершить, ведь иначе Оля никогда бы не осталась в этот вечер у Артёма.

Потянувшись к мужчине, Ольга нашла его губы и теперь сама целовала его. Влажные ворсинки шарфа Белецкого щекотали кожу подбородка. Оля расстегнула пуговицы пальто, и оно упало на пол. Пуховик Белецкого оказался там же. Стараясь не прерывать поцелуй, Артём завозился с обувью, и Оля отстранилась, давая ему возможность разуться. Привыкнув к темноте, она видела его лицо и даже различала выступивший на щеках румянец. Белецкий смотрел, не отводя от Ольги взгляда удивлённых глаз, словно не мог поверить в то, что всё это происходило на самом деле. Оля и сама не верила, продолжая плыть в намагниченном чувственном вакууме.

– Не включай свет! – прошептала Оля, когда Артём взял её за руку и повёл внутрь квартиры.

– Не буду.

Ветер за окном разошёлся не на шутку. Забираясь под крышу, он гудел где-то в перекрытиях старого дома и бросал горсти снежинок, которые со звоном ударялись о стекло. Но в квартире было тепло. Или это внутренний жар так распалял Олю, что она не чувствовала разницы?

Белецкий крепко держал девушку в объятиях: она почти повисла в его руках, практически не касаясь пола, скользя по нему только подушечками пальцев ног. Дыхание Белецкого обжигало, его губы стали горячими, и сам он, словно пышущий вулкан, становился всё настойчивее и жарче.

Удивительно было вдруг осознать, что не испытываешь ни стеснения, ни страха, ни стыда. Довериться – стало основным желанием Оли.

Умелые пальцы Белецкого прошлись по Ольге сверху вниз, освобождая её от одежды. Вещи полетели куда-то в сторону – туда, где, кажется, стояло кресло. Оля сама не заметила, как осталась в нижнем белье. Большая удобная кровать Артёма даже не скрипнула, когда он легко уложил девушку на меховое покрывало.

– Ты уверен? – Оля приподнялась на локтях навстречу, но он приложил палец к её губам и утвердительно кивнул. Ольга смотрела, как он стаскивает с себя свитер и рубашку. В тишине звякнул металл ремня. Девушка отогнула угол покрывала.

Артём понял её и дал Оле возможность укрыться.

– Я всё равно вытащу тебя оттуда! – сверкнул в сумерках зубами, стаскивая джинсы и боксеры.

От постельного белья пахло лавандой. Оно было белоснежным и хрустящим, как будущий февральский снег.

Нырнув в кровать, Артём тут же обхватил её руками и мягко, но настойчиво, заскользил по её телу ладонями.

Сжав колени, Оля напряглась. Где бы ни оказывались руки Белецкого, она тут же придерживала их за запястья. Дыхание Оли сбилось, когда Артём просунул своё колено между её ног. Он целовал девушку, прикусывая мягкие губы, вжимая затылком в подушку и продолжая изучать её тело.

Оля не поняла, в какой момент и почему её сковало холодное оцепенение. Только что было тепло и приятно, от прикосновений Артёма по телу бежали мурашки, и сама себе она казалась взбитым сливочным кремом – иначе как объяснить желание Белецкого прикоснуться губами к каждому сантиметру её кожи. И вдруг этот сковывающий ледяной поток, разливающийся по венам. Ольга задохнулась от подступившей к горлу тошноты и отвернулась в попытке скрыть от Белецкого выражение своего лица.