Белая сирень

…Александро-Невская лавра. Лаврские ворота. Золото одежд митрополита, архимандритов. Здесь же монахи и прочая церковная братия. Все собрались для встречи государя.

— Одного ладана вчера ведро принесли, — шепчет юный монашек своему пожилому собрату. — А свечей!..

— Восковых, — уточняет второй. — Бо-о-лыная служба…

— Государь хочет обычное молебствие… как чин для благословения в путешествие… А где он — Таганрог?

Вопрос остался без ответа, потому что к воротам подкатила легкая, запряженная тройкой коляска. Из нее вышел Александр — в сером плаще, в фуражке, без шпаги и без всякого сопровождения.

Александр быстро подошел к митрополиту, поцеловал ему руку.

— Я несколько опоздал приездом, владыко…

…Служба в соборе. Александр преклонил колено, его окропили святой водой. Митрополит благословил царя иконой Спасителя. Александр приложился к иконе, потом оглянулся на перводиакона:

— Доставьте эту икону ко мне в коляску.

Протоиерей взял икону и пошел вперед, икона старинная, много золота, лик Спасителя прекрасен.

В толпе монахов старец-схимник. Александр вдруг встретился с ним взглядом. Схимник поднял иссушенную руку, словно благословил государя.

— Могу я заглянуть в келью к этому старцу? — спросил Александр митрополита…

…Келья схимника поражает мрачностью, пол и стены обиты черным сукном до половины стены, большое распятие с предстоящей Богоматерью и евангелистом Иоанном. Длинная узкая скамейка, лампада светит тускло.

Схимник упал на колени, шепча молитву.

— Где же ты спишь? — спросил пораженный Александр.

— Здесь же и спит, где молится, — негромко сказал митрополит, — указывая на пол.

Схимник встал с колен и поманил пальцем Александра, приглашая пройти за перегородку. Государь последовал приглашению.

— Вот моя постель, — указал схимник на открытый гроб. — Все здесь будем, и надо помнить об этом. — Голос его обрел какие-то особенно глубокие, проникновенные ноты. — Государь, ты покинул дворец и отправился в глубь России. Не смею заглядывать в будущее, в твои намерения, не знаю, куда приведет тебя путь. Хочу лишь одно заложить в твою память. В Саровской пустыни обитает смиренный инок Серафим. Он не спит в гробу, не иссушает плоть. Он спит на сухих душистых травах, пьет молочко, ест медок и рыбку, но праведнее его и глубже вещей душой нет никого в православии. Осмеливаюсь говорить такое при самом владыке, не опасаясь его укоризны. Вспомни о Серафиме Саровском, государь, если не сможешь сам нести свою ношу.

— Благословите меня, святой отче… — склонился перед схимником Александр…

…Катится, покачиваясь, карета сквозь чухонскую ночь.

В какое-то мгновение Александр почувствовал, что он не один. И похоже, не слишком удивился, когда услышал знакомый сиплый голос.

— Я решил попрощаться с тобой, мой мальчик.

— Ваш дух так и не успокоился, отец?

Теперь ныряющая в облаках луна позволяет видеть новоявленного седока. Павел сильно изменился с последней встречи: это скелет в истлевшей одежде, а под низко надвинутой треуголкой скалится череп.

— Сам виноват. Зачем вызываешь меня? Да еще так внезапно. Я даже не успел подготовиться. Явился во всем могильном неглиже.

— Наверное, я тоже хотел попрощаться с вами, отец. Ведь я не вернусь в Петербург и не приду больше к вашему гробу.

— Это может стать прощанием навсегда, — грустно сказал Павел. — Если ты выдержишь искус.

— Что это значит, отец?

— Как будто сам не знаешь, хитрюга! — почти игриво сказал скелет. — Искупление… — И с тем исчез…

…Панорама Таганрога в разгар лета.

Таганрогский «дворец» — провинциальный ампирный дом с белыми колоннами.

Подъехала коляска, из которой вышел Александр I в сопровождении генерал-адъютанта Волконского. Вошел в дом…

…Скромный будуар Елизаветы Алексеевны. Заглядывает горничная.

— Его Величество спрашивает разрешения зайти.

Елизавета — она вышивала — отложила работу и кинулась навстречу Александру.

Всякая чопорность, церемонность исчезли между супругами. Они встретились нежно и сердечно, как два простых любящих человека. Той же сердечностью отмечено все их поведение: они пользуются каждой возможностью, чтобы поцеловаться, обняться, погладить, просто коснуться друг друга.

— Я нарвал тебе по дороге прекрасных цветов, — говорит Александр, — но они завяли.

— А полевые цветы вообще быстро вянут. Разве ты не знал?

— Что я вообще знаю о природе? Я никогда не был в лесу, только в парках. Я никогда не был на лугу, в поле, в роще, лишь в царскосельских садах. Но, хоть я без цветов, все же привез тебе маленький подарок.

Он достает старинную, выложенную полудрагоценными крымскими камнями: сердоликами, топазами, черными агатами — коробочку.

— Какая прелесть! Это что-то очень, очень старинное.

— Вилие — он же завзятый коллекционер — утверждает, что эта коробочка с корабля Одиссея.

— Почему Одиссея?

— Считается, что Одиссей, странствуя, побывал в Крыму. У Воронцова хранится лопасть древнегреческого весла… Мне надо привести себя в порядок с дороги. Ты приглашаешь меня к ужину?..

— А можно к перловой каше добавить что-нибудь вкусное?..

…Елизавета и Александр ужинают в уютной столовой.