Белая сирень

Нексе быстро достиг центра. Казалось, весь город высыпал на улицы, но того беспорядка, о котором говорила Иоганна, нет и в помине. Чья-то могучая воля управляет происходящим. Жители выстроились на тротуарах вдоль проезжей части улиц, по которым сомкнутыми рядами маршируют к площади Ратуши коричневые наци. Это настоящий воинский строй, и видно, что люди вышколены воинской дисциплиной, знакомы с употреблением холодного и горячего оружия, с искусством нападать и защищаться, и ведут их кадровые офицеры с железными лицами в насечке шрамов. Гремят оркестры, лихо взлетают вверх булавы капельмейстеров.

Нексе замешивается в толпу. Он видит пустые, готовые на все лица, ноги в сапогах, жестко отбивающие шаг, хваткие руки убийц, и с болью сердечной прозревает будущее этой страны.

Но пожалуй, еще страшнее — реакция зрителей. В глазах людей, еще не оправившихся от тяжелого военного разгрома, — восторг, упоение. Многие кидают цветы. Какая-то старушка в вечном трауре (по виду генеральская вдова) хочет бросить букетик белых роз, но ей никак не удается. Стоящий рядом гигант с маленькой головой берет букетик и ловко кидает прямо в руки возглавляющего очередную колонну офицера. Но тот пренебрегает этим трогательным знаком внимания, и букетик падает на мостовую под сапоги шагающих нацистов. Неудача ничуть не смутила гиганта, он продолжает приветственно махать рукой и кричать: «Хох!»

— Социал-демократический букет под ногами нацистов? — обратился к нему Нексе.

Майер — это был он — удивленно обернулся.

— Ах, это вы-ы!.. — кисло протянул он.

— Поучительное зрелище, — продолжает издеваться Нексе. — Социал-демократия устилает фашистам путь розами.

— Вы политически безграмотны, — обозлился Майер. — Фашизм в Италии. Это движение называется национал-социализм. Как звучит в ваших ушах второе слово?

— В сочетании с первым — отвратительно.

— Ни черта вы не понимаете! Это молодость Германии. Пора влить каплю свежей, горячей крови в дряхлую иудейскую сукровицу Веймарской республики.

— Вон что! Далеко же вы ушли, Майер, с той встречи на вокзале.

— Да, мы не стоим на месте. Германия очнулась от летаргии, громада двинулась…

— Почему социал-демократия всегда склоняется перед грубой силой?

— Вы обречены быть среди неудачников, Нексе.

— А вы среди победителей.

— Да, потому что я чувствую, куда дует ветер истории.

— Бог даст, мы еще вспомним об этом разговоре…

Над колонной появляется портрет человека с косой челкой и чаплинскими усиками. Толпа восторженно приветствует его.

— А вот и ваш спившийся шизофреник…

— Тс! — Майер наступил Нексе на ногу.

— Предводитель молокососов и сумасшедших, — невозмутимо продолжает Нексе.

— Вы с ума сошли!

— Просто повторяю ваши слова.

— Я этого никогда не говорил, зарубите себе на носу, — Майер приблизил свое мерзкое, искаженное страхом и злобой лицо вплотную к Нексе, — если хотите жить в Германии!

— Нет, Майер, в такой Германии я жить не хочу…

…А когда Нексе вернулся домой, Иоганна спросила тревожно:

— Ну, что ты видел?

— Я видел, что социал-демократия уступает страну коричневым. Вот что я думаю, Иоганна: для нас самое лучшее уехать в Данию, если ты в состоянии покинуть родину.

— Моя родина там, где ты, — просто сказала Иоганна.

— Мне чужд ура-патриотизм. Но сети затягиваются. А в Дании все же существуют традиции свободы духовной жизни… Если еще существуют… — добавил он со вздохом.

…Нексе работает в своем саду в Хиллерде. Июньский день. Он осматривает розы, обрезает их, пропалывает землю между кустами. Рядом копошится подросшая Дитте.

В сад входит Иоганна.

— Я схожу на почту. Получу твои московские книжки.

— Спасибо, дорогая. Ты возьмешь Дитте с собой? Она мне немножко мешает.

Оскорбленная Дитте прижимается к матери.

Иоганна и Дитте идут к калитке. Внезапно возле их дома появляется группа парней в полувоенной зеленой форме и высоких сапогах. Они останавливаются у ограды и громко, нарочито грубыми, «мужественными» голосами поют:

Вперед, товарищи,
Пока не настроили баррикад…
Мы будем гвардией Дании,
Зеленое войско победит…

Смысл песни не сразу дошел до Иоганны, она продолжала идти вперед. Но при словах «Сметем марксистскую чуму» она все поняла, повернулась и, крепко сжимая руку испуганной дочери, устремилась назад.

Парни в зеленом улюлюкают, свистят ей вслед.

Бледный от гнева, Нексе кидается в сени дома, срывает висящее на стене двухствольное дробовое ружье и быстро идет к калитке.

— А ну, убирайтесь отсюда!

— Сам убирайся!..

— Катись в Россию!.. Нам в Дании такие не нужны!..

— Продажная шкура!..

— Вон отсюда! — закричал Нексе и вскинул ружье. Один из парней повернулся к нему задом и спустил зеленые брюки.

— Поцелуй меня в ж…

Грянул выстрел. Парень с воем кинулся прочь. Его товарищ потащил было револьвер из кармана, но Нексе прицелился в него, и вся шарага брызнула врассыпную. Все-таки то не были волки, а лишь злые и трусливые волчата.

На выстрел из дома выбежала охваченная ужасом Иоганна. Нексе подошел к ней тяжело дыша.

— Ты убил его?!

— Свиной щетиной не убьешь.