Белая сказка

Те же -- хоть бы хны. Моргают индикаторами трудовой готовности, да Егорку Подзимного опоры земной лишают.

-- И что же ты решил, что ты такой особенный, а?-- злоехидно оскалился хитрый немец в тридцать два металлокерамических зубища.

-- Не я решил -- комиссары решили! А стало быть, никаких вариантов ты супротив меня поиметь не можешь!-- гордо отвечал Егорка.

Он бы и рубаху на себе порвал, если бы за руки его не держали. Держали же его твёрдо и уверенно, со всей нордической основательностью.

-- Забавно,-- прошипел хитрый немец,-- что же это тогда у тебя такие проблемы с ощущением земной поверхности?

И начал он медленно и угрожающе обходить своей кабинет вдоль периметра, а в процессе -- всякие смертопакостные предметы со стены снимать, да рассказывать, как он сейчас этими предметами будет лишать Егорку признаков жизнедеятельности. То он консервно-танковый нож крупповской стали со стеллажа снимет, то кумулятивную зубочистку имени Йозефа Менгеле, то ещё какой жупел -- один страшнее другого. Егорка же вертится насколько шейных позвонков хватает, да поливает своего пленителя большим боцманским загибом.

Кривится немец от того загиба, но виду не подаёт. Наконец, выбрал он себе резак остролазерный и так сказал:

-- Чтобы ты, смерд, метелями отмороженный, микояновкой затупленный, всё своё положение одной оптовой поставкой принял, буду я тебя на маленькие ломтики кромсать самой новой и хитрой технологией.

А после вскинул резак на плечо да и надавил гашетку до самого упора с прихрустом. Выстрелила передовая немецкая технология ярким зелёным лучиком и попала сквозь карманную ткань аккурат в рубиновую комиссарову звезду. А попав -- разделилась пятью частями, в разные стороны. Две из них панцершвеллерам обрубили руки, ещё две -- ноги. А ещё одна, отразилась в потолок, в хрустальную люстру, поблуждала там, да и выскользнула прямо хитрому немцу в макушку.

Сколь ни был хитрым немец, да технология немецкая всё хитрее оказалась. И прорезала его от верхней оконечности до нижней причинности. Тут он и испустил свой нерусский дух.

Вышел Егорка Подзимный из немецких фабричных казематов пред лицо ясну солнышку и увидел, как ждут его у входа Трое В Шинелях. Висят, земли не касаясь, над снежным настом, и вместо лиц у них сияуют торжественные символы.

-- Молодец,-- говорят,-- Егорка! Одолел ты хитрого немца, употребил комиссаровы дары по идейно верному назначению. А оттого, решили комиссары тебя самого произвести в комиссарово звание. И ещё дадут тебе Большой Орден Труда и Обороны, с правом круглосуточного и повсеместного ношения.

-- Не надо мне ордена,-- ответил Егорка Подзимный,-- И комиссаровых почестей мне не надо. Я же человек простой, мудростям тайным не обученный. Дайте мне лучше цистерну микояновки, да контейнер книжек -- буду я книжками свою печь топить, да микояновкой комиссарово здравие славить.

Переглянулись Трое В Шинелях, и так ответили:

-- Ну, коли ни славы тебе не надо, ни должности, будь по-твоему, Егорка Подзимный.

Ответив же, взмыли в небо да и исчезли без суда и следствия.

А Егорка пошёл к вдове милиционеровой, потому что знал, полагается ему теперь жить долго и счастливо, и умереть в какой-нибудь один день.

Максим Кич, 13.12.2006 -- 07.09.2009, Витебск