Белая стена

Человек дрожащей рукой наставляет револьвер. Тот самый, которым несколько лет назад воспользовался сын. Двух пуль хватило. Сколько понадобится для коня?! Все, я выпустил все, разрядил всю обойму, пуля за пулей, выстрел за выстрелом – боялся, что оставлю одну для себя. Для начала пришпорил его, чтобы он пошел машистой рысью, и, когда мы были метрах в ста от служб, у меня слезы хлынули, потекли по всему лицу, я плакал навзрыд, на крик, отпустил поводья, вел его в шенкелях, мне вспомнился тот раз, когда я верхом на нем ждал, когда погонят быков, и один свирепый бычище чуть не поддел рогами его круп, с той поры он стал бояться быков, узнавал их по запаху; а у меня все тело ныло, несчастный, несчастный, куда девалась твоя былая храбрость? И я сую дуло револьвера прямо в правое его ухо, и меня разбирает раскаяние, все тело мое ноет до крика, конь чует опасность, пугается, переходит в бешеный галоп, чуть не скидывает меня наземь, я кричу ему, но голос мой не действует на него, не то что раньше; и тут мы подлетаем к оврагу, что зовется Собачья Погибель, мне становится страшно, знаю, ему не перескочить, я весь разобьюсь, и девчонка достанется им, и я тоже, черт побери, ну уж нет, ни за что! Хватаю Принца за шею, прижимаюсь к ней лицом, лицо мое все в его пене, его шерсть вся в моих слезах, заряжаю револьвер и стреляю, стреляю, стреляю – и я услышал, как у меня в голове отдаются выстрелы, что пробили голову моего любимого коня, у меня было такое чувство, что пули пронизали одновременно все закоулки и у меня под черепом, и у него, неся муку и гибель, а он все летел, я вспомнил деда и голубой фургон смерти, а может, Принц мстил за клячу, что я убил; а затем мы упали вместе, я и не заметил, он ржал предсмертным ржанием, а я выл от раскаяния, несчастный, несчастный, у тебя не хватает мужества даже на то, чтобы прикончить одного из тех, кто испоганил тебе жизнь.