Белая стрела

— Ну да, — прошел тот к одному из столов и пригласил остальных: — Присаживайтесь. Что у тебя есть?

— Кимчи, манту и сагудай, а еще тушеная баранина.

— Рекомендую баранину и кимчи, — предложил всем майор. — Здесь их хорошо готовят.

Коллеги согласились, он сделал хозяину заказ, и тот плавно удалился.

— Китаец? — спросил Левитин.

— Кореец. Тут у нас всякой твари по паре.

Обед оказался выше всяких похвал, на десерт был традиционный с молоком чай. Расплатившись и поблагодарив хозяина, вышли. Вторую половину дня москвичи изучали арестантское дело Грача, делая оттуда выписки, а начальник оперчасти занимался своими делами в зоне. Когда небесное светило опустилось за гольцы, он вернулся.

— Ну что, давайте определю вас на постой? Гостиница у нас неважная, переночуете у моей сестры. Она вдова, жилплощадь позволяет.

— А как сержант?

— О нем не беспокойтесь, для Никиты есть место в роте охраны.

Сестра Рюмина, женщина средних лет, жила в своем доме на одной из улиц городка, рядом с озером. Внутри было чисто и уютно. Постояльцев встретила радушно (не иначе, была предупреждена), и вскоре все сидели в горнице за накрытым столом, где кроме домашних разносолов и горячих блюд стояла четверть медовухи.

— Пробовали когда-нибудь? — наполнил стаканы майор.

— Нет, — повертели гости головами.

Медовуха оказалась душистой и крепкой, закусив, повторили.

— Вот вы и мы, Иван Исаевич, по службе часто сталкиваемся с блатной феней, — сказал, подцепив вилкой соленый груздь, Гуляев. — Интересно, откуда это слово?

— Да все просто, — собрал морщины у глаз майор. — Свой блатной жаргон есть в любой стране, где существует криминальная прослойка. В России он возник при Иване Грозном, у коробейников, или, как их тогда звали, офеней. Они занимались беспошлинной торговлей и скупкой краденого. Ну и придумали свой особый язык, непонятный посторонним. Вскоре им стали пользоваться бродячие музыканты, конокрады, попрошайки и сутенеры.

— Интересно, — удивились Левитин с Гуляевым. — Мы не знали.

Засиделись до ночных сумерек, а потом Рюмин распрощался, обещав заехать к девяти. Хозяйка принялась убирать со стола, гости вышли на свежий воздух. Присели на ступени резного крыльца, где, вынув сигареты, закурили.

Вокруг звенела тишина, а над ней кружилось звездное небо. Там, в вышине, в темной бездне мерцающим туманом стлался Млечный Путь, пылал голубой ковш Медведицы. И мрачным, кроваво-красным огнем светился Марс.

Без четверти девять утра, когда они допивали чай с сибирскими шаньгами, за окнами дома просигналила машина.

— Нам пора, спасибо вам, Мария Капитоновна, — сказал, вставая из-за стола, Левитин и протянул хозяйке тысячную купюру.

— Я за ночевку денег не беру, — светло улыбнулась та. — Прощайте.

Как и вчера, утро выдалось погожим, над гладью озера поднимался легкий туман. В кабине начальника оперчасти не оказалось, сержант сказал, что он уже отправился на место. Когда въехали на блестевшее росой кладбище, у нужной могилы стоял грузовик, рядом махали лопатами четыре небритых типа, а неподалеку прохаживался Рюмин.

— Мы глядим, вы уже часть работы сделали, — пожали ему руку оперативники. — А откуда землекопы?

— У начальника милиции одолжил, хулиганы и пьяницы.

Вскоре рядом с грузовиком остановилась «Нива», откуда вышли прокурор со следователем, обменялись приветствием. Работа между тем продолжалась. Рядом с могилой росла куча грунта, потом лопаты заскребли по дереву.

— Теперь вытаскивайте, — приказал Рюмин.

Кряхтя и тихо матерясь, землекопы извлекли чуть подгнивший сосновый гроб, опустили на траву рядом с ямой.

— Ничего выглядит, целый, — пробасил один из небритых.

— Открывайте.

Действуя гвоздодером, второй приподнял крышку, а потом они вдвоем ее сняли, почувствовался запах тления. Внутри лежало мумифицированное тело в остатках робы заключенного и рабочих ботинках.

— Получается, труп есть, — сказал Левитин. — Это Кормаков? — обернулся к Рюмину.

— Сложно сказать, — наклонился тот вперед. — Хорошо бы поглядеть зубы и наколки. У него была золотая фикса, а на ключицах воровские звезды.

— В таком случае везем тело в морг, — принял решение прокурор. — Там все и выясним.

Гроб с телом загрузили в грузовик, и кавалькада автомобилей направилась обратно. Морг, или, как здесь его почему-то звали, «морфий», находился в глубине старого парка на территории городской больницы, в отдельно стоящем небольшом здании. Автомобили остановились на площадке перед ним, начальство вышло и исчезло внутри.

Там, как обычно в подобных местах, было тихо и мрачно. Шедший первым прокурор открыл одну из трех дверей, выходящих в коридор, все оказались в небольшом, с салатного цвета стенами кабинете. За одним из его столов сидел грузный, в белом халате старик, с одутловатым лицом и красным носом, прихлебывавший из стакана чай, за другим, напротив, в таком же халате мрачного вида женщина.

— О, Сергей Бадмаевич, — полуобернулся к вошедшим старик. — Чем обязан?

Прокурор коротко объяснил, тот еще раз прихлебнул из стакана и согласно кивнул:

— Заносите в секционную, поглядим убиенного.