Белая тень. Жестокое милосердие

До стожка метров сто пятьдесят, но Иван видел вражеского солдата совсем отчетливо. Видел серо-зеленые плечи, белое пятно лица и что-то черное перед лицом. Может, увидел сразу так отчетливо потому, что между ними пролегла белизна снегов, а может, потому, что лежал в цепи крайним, и они с тем вражеским солдатом замыкали фланги, с них сейчас начинался и заканчивался фронт.

Взблеснул под стожком хищный огонек, и выброшенную вперед руку Ивана пронзило огненное жало, на этот раз выше запястья. Винтовка у немца была заряжена разрывными пулями через один патрон. Следующая за этой должна была быть разрывной. Иван лихорадочно искал спасения, искал способ погасить хищный огонек, пока тот не погасил его жизнь, и не находил. Если бы мог, пролетел бы эти сто пятьдесят метров, упал бы на зеленые плечи и бил бы и клевал до полной неподвижности. Но сейчас эти сто пятьдесят метров пролегли для него неодолимой пропастью, через которую могла пронестись лишь пуля. А у Ивана только пистолет ТТ, да и тот под полушубком с правой стороны. Под белым танкистским полушубком. Именно на этом полушубке, уже не новом, в пятнах мазута, и сосредоточил огонь немецкий снайпер, принимая его за офицерский. Укрыться было негде. Покрытая неглубоким слоем снега земля была мерзлая и твердая и такая ровная, что покати по ней яйцо, докатилось бы до горизонта. Своею наготой и белизной она обрекала на смерть. Вот сейчас сверкнет под стожком еще один желтый огонек…

Иван, почти инстинктивно отсчитав несколько секунд, необходимых на отвод и досылку затвора, откатился влево, и возле его правого плеча брызнул фонтаном снег.

— Стреляй же, стреляй! — со злостью крикнул петеэровцу, а тот испуганно и оцепенело смотрел на него, спрятавшись за шишковатым, обмотанным белыми бинтами прикладом противотанкового ружья.

Иван подвинулся вправо, но пуля догнала его, укусила за левый бок. И тут выстрелил петеэровец. Иван увидел, как дернулась, даже как бы вздыбилась под стожком серо-зеленая фигура, как исчезло белое пятно. Иван вскочил и побежал к стожку. Он знал: если для него сейчас есть спасение, то только там. Вслед за ним поднялся бронебойщик. Откуда-то ударил пулемет, защелкали винтовочные выстрелы. Иван и бронебойщик уже лежали под стожком. Стожок сена теперь отгородил их от села, был надежной защитой от пуль. Да и вообще их теперь заслоняла от немцев длинная, крытая соломой хата, низенький хлев и весь двор, на краю которого и стоял стожок. Хата крайняя, между нею и другими хатами с этой стороны улицы изрядный прогал, а по другую сторону хаты стояли подряд.

Иван присел под стожком, положил раненую руку на колени. Из руки густо текла кровь и сразу же замерзала, Рука походила на красно-черную льдину и стала тяжелой, не поднять. Он не чувствовал боли, а только какую-то скованность и тяжесть.

Иван понимал: если он через некоторое время не войдет в тепло и не перевяжет руку, то истечет кровью. Он уже ощущал слабость и тошноту, даже здесь, среди клокотания боя, его клонило ко сну.

Петеэровец выглянул из-за стожка.

— Пулемет на треноге, — сказал, отпрянув назад. — Поставили, чтобы не обошли с фланга.

Иван никак еще не мог постичь всего, что произошло. Да, немцы где-то прорвались или сбросили десант. Но почему не вернулись танки, почему не помогли пехоте? Вот она, устлала трупами поле, лишь часть бойцов спаслась, отползла, откатилась назад в лощину. Оттуда изредка постреливают из винтовок. А впереди что-то ухает коротко и глухо. Пожалуй, там ведут бой танки. Потому и не вернулись.

Иван сейчас знал одно: ему нужно туда, к танкам. Там есть санитары, там смогут сделать перевязку. Но ему до них не дойти.

— Слушай, — позвал петеэровца. — Ты не смог бы перебежать улицу и пробиться к нашим? Нужно им сообщить, какое у нас положение, пусть бы прислали один или два танка. А заодно приведешь ко мне санитаров.

На лице бронебойщика отразилось колебание. Ему, видимо, не хотелось оставаться в таком весьма неопределенном месте, но и пугала неизвестность впереди. Он почему-то поглядел на убитого немца — пуля, предназначенная пробивать броневую твердь, вошла в подбородок и вышла в спину — и решился:

— Ладно.

— Не забудь привести санитаров, — сказал Иван вдогонку.