Белая валькирия

Капитан Васильев прибыл в Ростов отдельно от Штерна и Лабунского. Он сразу направился в район площади «Круглые ряды». Там была квартира агента, который должен был помочь группе в выполнении задания. Это инженер Горинский Петр Иванович.

Жил инженер в своей квартире, которая пока не подверглась уплотнениям и потому все пять комнат были в распоряжении Горинского.

– Вас не уплотнили, как это принято у большевиков?

– Пока нет. Я ценный специалист. У них нет инженеров. Вы прибыли один?

– Нет. Но остальные сюда ходить не будут. В целях конспирации. Что местное ЧК?

– Я мало знаю о работе ЧК. Но в последнее время не стало житья от уличных бандитов и хулиганов. По вечерам лучше из дома не выходить.

– А что же их милиция?

Инженер только усмехнулся в ответ.

–Вы знаете маршруты движения и место жительства местных ревкомовцев?

– Нет. Откуда мне это знать? Здание штаба армии и здание Воронежского совета известны всем. Это не тайна. Местоположение ЧК и Ревтрибунала также никто не скрывает. Однако все это отлично охраняется. В городе полно войск. Только недавно пришла рабочая дружина из Москвы, конный и стрелковый полки.

– Насколько мне известно, многие большевики живут именно в этом районе города.

– Возможно. Но интересоваться такими вещами опасно.

– Хорошо, Петр Иванович. С этим мы разберемся сами. О цели моей миссии я вам также не сообщаю.

– И не нужно. Я не любопытен. Такого рода любопытство сейчас дорого стоит.

– Ваша семья живет не с вами? – спросил Васильев инженера.

– Слава богу, нет. Они смогли уехать еще в 17-ом году. Я тогда говорил им, что все это совсем ненадолго. В дворянском собрании говорили, что большевики не продержаться и двух месяцев. Но почти два года прошло, а конца этому нет. И, возможно, мои жена и дети никогда не вернутся домой.

– Они за границей?

– В Париже.

– Не самое плохое место, Пётр Иванович.

– Это если есть деньги или работа. Но сейчас для русских там работы мало.

– Потому, что самих русских в Париже стало слишком много. Это до войны туда ездили русские тратить деньги, а теперь там те же аристократы, но без гроша в кармане.

– Вы правы. Жене и детям там приходится туго. Но хоть не стреляют. И то хорошо. А здесь с продуктами беда. На рынке дороговизна страшная. Деньги ничего не стоят. Разве золотые николаевские червонцы. Но у кого они есть?

– Скоро все изменится. И законность в России будет восстановлена.

– Дай бог! Но нам стоит с вами договориться кто вы такой. Соседи вас наверняка увидят и станут задавать вопросы.

– Вы можете сказать, что я ваш однокашник давний приятель, инженер-фортификатор.

– Красные, как только об этом узнают, сразу мобилизуют вас. Как раз сейчас строятся фортификационные сооружения на подступах к городу.

– Вы правы.

– И за бывшего офицера вам себя выдавать не стоит. Нужно найти что-то сугубо мирное и сейчас в Воронеже совершенно ненужное. Например, врач-гинеколог.

– Я кое-что понимаю в фортификации, но ничего в медицине. Да и я слышал, что врачей у них тоже не хватает. Впрочем, как и у нас в Добровольческой армии.

– Потому я и сказал гинеколог. В госпиталях они не нужны. Пролетарским женщинам тем более. Так что можно выдать вас за моего родственника, который приехал из Саратова.

– А он врач-гинеколог?

– Именно так. И у него некогда была обширная практика.

– А где он сейчас?

– Погиб два месяца назад.

– Погиб?

– Да ехал в поезде и попал под обстрел тяжёлой артиллерии. И неизвестно какой – красной или белой. О его гибели почти никто не знает. Мне передал эту новость с оказией его попутчик, который две недели назад покинул Воронеж. Не думаю, чтобы он когда-нибудь вернулся. Так что легенда как раз для вас. Вы, конечно, младше него лет на 10. Но кто сейчас станет разбираться?

– Хорошо. Эта идея кажется мне отличной…

***

Воронеж.

Революционный трибунал.

30 августа, 1919 год.

Анна Губельман лично явилась к председателю ревтрибунала товарищу Чуеву. Тот, как услышал фамилию комиссара, сразу поспешил к ней навстречу. О ней говорили на заседании Реввоенсовета и её инициативу одобрили. Сам Лев Троцкий, Председатель Реввоенсовета республики, в своем воззвании назвал Анну Губельман «Валькирией революции».

– Здравствуйте, товарищ Губельман!

– Иван Александрович! Здравствуйте!

– Рад, что вы меня посетили на службе.

– Я к вам по служебному делу. Мой комкор товарищ Хотиненко, тот самый который возглавил новый конный корпус, нуждается в пополнении.

– Я уже приготовил дела тех красноармейцев, которых мы сможем отпустить служить под началом товарища Хотиненко. Прошу вас войти, товарищ Губельман.

Анна вошла в кабинет.

– Дела подождут, товарищ Чуев. Я уверена, что вы окажете нам свое полное содействие. На фронте нужны люди и вы это понимаете. Сейчас, когда мы вдвоем, я могу сказать вам о цели моего визита.

– Так вы не…

– В вашей приёмной сидят три человека.

– Но это преданные делу революции товарищи.

– Я не хочу ставить под сомнение их преданность. Но и разглашать секретную информацию не имею права. Мне сказали, что я могу положиться в этом деле на вас, товарищ Чуев.