Белая ведьма, черные чары

— Пусть, — согласилась я. — Потому что мы с ним не встречаемся и не происходит ничего. А все, с кем я встречаюсь, либо погибают, либо падают с моста.

Она чуть скривилась, взяла стеклянную посудину из-под кофеварки и перелила кофе в свой лучший серебряный кофейник.

— Это не так, — сказала она мне укоризненно. — Маршал мне нравится, и он тебе подошел бы, но он слишком… как бы это сказать… безопасен, чтобы надолго привлечь твой интерес, а я хочу, чтобы он не думал, будто в ваших отношениях есть больше того, что есть. Слишком он хороший парень, чтобы так водить его за нос, и если ты как-нибудь ему покажешь…

— Он знает, что мы просто друзья, — перебила я. О господи, что это на нее нашло?

— Друзья — это хорошо, — твердо сказала она. — И приятно знать, что он явится в трудную минуту. Как вот, например, с этим Бансеном было. Я буду спокойнее спать, зная, что есть кому прийти к тебе на помощь, если не вообще быть рядом. Я за тебя тревожусь, милая.

Я стиснула зубы и почувствовала, что у меня растет давление. Не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать.

— Если у меня найдутся еще змеи под полом, я знаю, кого позвать.

И тут я засомневалась. А если ее не будет рядом?

— Мам, — спросила я, пока она возилась с подносом. — А ты сама-то как?

Она засмеялась, и я смогла опустить зажатые плечи.

— У меня все хорошо!

Не до конца все же убежденная, я поставила серебряный кофейник на поднос; не очень понимая, что все это значит. Она считала Маршала случайным приятелем, а не будущим зятем, и почему-то я была слегка разочарована, хотя и понимала, что это лучший вариант.

Мое внимание привлек глухой стук на чердаке. Потом еще один, и я засуетилась, взяла поднос, и тут отчетливо захлопнулся люк на чердак. Робби спускался вниз.

— Я сама отнесу, — быстро сказала мама, взяв поднос у меня из рук и кивнув в сторону коридора. — Бедный Маршал там заскучал один. Посмотри, не нужно ли там помочь Робби тащить то, что он там нашел. Пивные крышки! Я думала, я все их выбросила.

— Мама, спасибо.

Мне не терпелось наложить руки на эту книгу. Я вышла за мамой, грустно улыбнулась на радостное замечание Маршала о красивом кофейнике и пошла в другую сторону, где чуть не налетела на Робби. Я ахнула, он удержал меня двумя руками. Я прищурилась. Двумя?

— Где книга? — прошептала я.

Робби смотрел несчастными глазами. В коридоре, холодном теперь от чердачного воздуха, стоял зеленый полумрак.

— Ее там не было.

— Как? — завопила я и тут же понизила голос, подавшись к нему. — То есть как это не было?

— Не было там, где я ее оставил. Нет той коробки.

Не зная, верить ему или нет, я обошла его, желая посмотреть сама.

— Как она выглядит, эта коробка? — спросила я, берясь за шнур. Мама ее нашла или Робби просто не говорит правды, чтобы я не добралась до книги?

Робби поймал меня за плечо, повернул к себе:

— Не спеши. Она должна там быть. Я еще раз посмотрю Утром, когда она ляжет спать.

Я прищурилась в сомнении. Из гостиной донесся мамин голос:

— Робби, ты нашел свои ржавые крышки? Мне они на чердаке не нужны!

Робби чуть сильнее сжал мне плечо, потом отпустил.

— Нашел, мам. Сейчас приду. У меня тут есть кое-что для тебя и Рэйчел.

— Подарки? — Мама вдруг оказалась в коридоре, с сияющей улыбкой взяла меня под руку. — Робби, ты же знаешь, что это не нужно. Твой приезд — уже достаточный подарок.

Робби улыбнулся в ответ, подмигнул мне, а я скрипнула зубами. Теперь мне не залезть на чердак и не проверить, не «пропустил» ли он чего. Черт побери, он это нарочно!

Но мама была счастлива, и я пошла за ней в гостиную, а Робби остался копаться в своих чемоданах. Маршал был явно рад моему появлению, и я шлепнулась к нему на обитый коричневым гобеленом диван. Приземлилась почти на Маршала и не стала отодвигаться: так и осталась сидеть, касаясь его бедром.

— Ты у меня в долгу, — сказал он тихо, и губы его искривились улыбкой чуть досадливой, но веселой и хитрой. — В большом долгу.

Я посмотрела на толстый альбом с моими и Робби детскими фотографиями.

— Два билета на ближайший матч по реслингу в «Колизее», — шепнула я в ответ. — В первый ряд.

— Пожалуй, это покроет, — засмеялся он в ответ.

Мама, почти напевая, села и стала качать ногой, потом заметила, что я на нее смотрю, и перестала.

— Интересно, что он нам привез? — спросила она, и мое плохое настроение испарилось окончательно. Мне очень нравилось видеть ее такой. — А, вот он!

Глаза ее засияли, когда послышались шаги Робби.

Робби сел напротив и положил на стол два конверта с нашими именами, написанными женским почерком. Он радостно подвинул конверты нам — один мне, один маме.

— Мы с Синди купили их для вас, — сказал он, когда мы потянулись каждая к своему. — Но использовать их нельзя будет до июня.

— До июня? — протянула я.

— До июня, — эхом повторила мама, и вдруг радостно завизжала так, что я вздрогнула: — Вы женитесь! — Она бросилась вокруг стола. — Ох, Робби! — у нее полились слезы. — Синди такая хорошая, я знаю, что вы будете счастливы! Я так рада за вас обоих! Вы уже выбрали церковь? А какие будут приглашения?