Белая власть, казаки и крестьяне на Юге России. Противостояние и сотрудничество. 1918—1919

Дон в атаманство П.Н. Краснова стал быстро и успешно строить сословную государственность в сфере германского влияния. С первой декады июня 1918 г. на средней Волге возникла «демократическая» государственность Ко муча, союзная Чехословацкму корпусу, признанному частью французской армии, и выраженно антантовской ориентации. Во Втором Кубанском походе росла Добровольческая армия, которая по итогам ожесточенных боев середины августа получила наконец свою столицу – Екатеринодар. А.И. Деникин проявил крайнюю нетерпимость к германцам. Негодовал, например, что И.А. Поляков в приказе Задонскому отряду на овладение Батайском указал, что правее будут действовать германцы, а левее – отряд полковника П.В. Глазенапа, и требовал уничтожить это распоряжение, хотя бой, и успешный, уже состоялся за три дня перед тем⁵⁷.

Возникавшая на руинах общей имперской жизни и в условиях продолжавшейся Великой войны реальность новых государственных образований разрывала даже партийное единство. Появились не только левые и правые, но также красновские и деникинские кадеты⁵⁸. Насколько смешивались понятия в данной обстановке, демонстрирует удивительная фраза о чехословацких войсках в России из бюллетеня отдела информации Ставки главного командования союзными войсками в России от 15 августа 1918 г.: «Опираясь на поддержку сначала донских, а затем волжских казаков, они численностью несколько десятков тысяч направились в Сибирь»⁵⁹.

Эскалация Гражданской войны с неизбежностью повышала значение Поволжья, которое быстро оказалось одним из наиболее активно оспариваемых враждующими сторонами регионов. В условиях чехословацкого мятежа и первых союзных высадок на Севере и в Приморье Волга становилась гипотетической линией нового антигерманского фронта, с одной стороны, и очевидным операционным направлением с юга на ставшую большевистской столицей Москву – с другой. Борьба на линии Волги естественным образом ставила в повестку дня координацию или объединение сил на очевидной транспортной артерии. Таким образом и возник сюжет о выборе приоритетных направлений Добровольческой и Донской армий весной – осенью 1918 г.

Идея прихода Добровольческой армии на Волгу, под Царицын, наталкивалась на узел противоречивых ориентаций. Данная проблема стала одной из ключевых для определения позиций русского офицерства, а значит, и исхода Гражданской войны⁶⁰. Делая упоминавшийся ранее разбор перспектив волжского операционного направления, полковник А.А. Зайцов отметил благоприятные для белых настроения Саратовской губернии «с ее немецкими колонистами»⁶¹. Вопрос о роли Царицына в кампании 1918 г. был недавно вновь рассмотрен А.С. Кручининым. По его мнению, атаман П.Н. Краснов пытался использовать силы Добровольческой армии для решения своих региональных задач, что неизбежно вело к германской ориентации⁶². Думается, смещение фокуса внимания с Царицына на Саратов открывает новый масштаб рассмотрения и проблемы ориентаций, и вопроса об операционных направлениях.

На IX Совете ПСР (июнь 1919 г.) говорилось, что инициатива взятия Казани вопреки приказам Главного штаба и решению Комитета взять Саратов принадлежала Лебедеву вместе с Каппелем, Степановым и Фортунатовым. В свою очередь, падение Казани через месяц имело «огромное губительное значение для демократии» на сентябрьском совещании в Уфе. «Направление на Саратов было решено и из стратегических, и из политических соображений… Только взяв Саратов, можно было устранить вечную угрозу Уральску и висящую над линией Самара – Сызрань – Николаев. Настроение Саратовской крестьянской губ., самостоятельно переходившее в восстание во имя Уч. собрания, было таково, что взятие Саратова, несомненно, повлекло бы за собой и всеобщее крестьянское восстание, создало бы мощные кадры демократической Народной армии и т. д. Саратовское направление было решено… и отменено указанными лицами, надеявшимися быстрее добраться до Москвы… и сорвавшими в конечном счете великое дело Комитета»⁶³. Н.Н. Щепкин же в Москве размышлял в письме Н.П. Астрову 13 декабря 1918 г. о том, что Директория и «Учредилка» отнюдь не представляли собой единства (видимо, еще не зная о колчаковском перевороте), и первая «была бы рада освободиться от У. без шума и истории»⁶⁴. Южное направление для Комуча оказывалось главным. Интересно, что В.М. Чернов, лидер ПСР, отправился в Самару через Саратов и провел в красном Саратове, бывшем городом его детства, немало времени, ожидая, очевидно, его падения, и лишь затем «прорвался» на пароходе в Самару.