Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг.

Искажения отданного Верховным главнокомандующим распоряжения допускали и гражданские власти. Как сообщалось в Ставку, варшавский губернатор «вопреки распоряжения» предписал своим приказом начальнику Гроецкого уезда «обязать всех землевладельцев приступить к уничтожению всех своих посевов». В результате войты гмин потребовали от владельцев имений выкашивания посевов, картофеля и свеклы[221]. «Приказы об истреблении посевов, выселении жителей, вознаграждении за убытки отдаются начальниками уездов, местными или командированными солтысами в большинстве случаев устно, словесно, те в свою очередь устно передают их владельцам и крестьянам. Вследствие этого приказы обогащаются по пути угрозами, вводят в недоумение, порождают панику, становятся безусловно несогласными с объявлением губернатора населению. Во всей практике царит хаос, причиняющий колоссальные материальные и нравственные жертвы. Из целой массы имеющихся у нас фактов и жалоб мы избрали лишь для представления проверенные нами. Общее их число и содержание наполняет чувством полной безотрадности и опасения за нравственную устойчивость и экономическое сопротивление населения в случае занятия страны на более продолжительное время», – сообщал в Ставку граф А. С. Замойский[222].

26 июня Верховный главнокомандующий отдал приказ № 523, в котором, констатируя дошедшие до него сведения о действиях отступающих войск по отношению к местному населению и его имуществу, выражавшихся «в различного рода насилиях, истреблении строений, лесов и других насаждений», отмечая, что «подобные явления в корне противоречат тем указаниям и распоряжениям, которые были разновременно отданы» им, требовал от «строевого начальства неуклонного и беззамедлительного принятия мер к прекращению по отношению местного населения и его имущества насилий»; допускал «уничтожение имущества лишь в случаях, когда это вызывается требованиями боевой обстановки и вообще военными целями и притом по распоряжению соответствующего строевого начальства». Ответственность за неисполнение приказа возлагал «на начальников отдельных частей», которым предписывал за «совершение означенных преступлений немедленно привлечь к законной ответственности… в самом высшем размере, до смертной казни включительно»[223].

Вынужденное под давлением и ударами превосходившего в военной технике противника отступление ожесточало войска. Попытки Верховного командования и главнокомандующих фронтами сдерживать войска от разрушительных действий своими расплывчатыми распоряжениями и приказами не имели успеха. В Ставку Верховного главнокомандующего потоком шли обращения и письма от владельцев имений, священнослужителей и общественных организаций с сообщениями о продолжавшихся поголовных выселениях жителей, сжигании деревень, усадеб, дворцов, уничтожении имущества. «Помимо объявленного во всеобщее сведение приказа Вашего Императорского Высочества… отходящие на новые позиции войска в Плонском и Плоцком, а по полученным сейчас данным в Блонском, Сухачевском и Гроецком уездах продолжают срывать поголовно с мест население, применяя меры насилия, уничтожают или отбирают всё имущество, не составляя актов и не выдавая реквизиционных квитанций, сплошь выжигают деревни, фольварки, костелы», – сообщал Верховному главнокомандующему 5 июля из Варшавы председатель исполнительной комиссии Центрального обывательского комитета Святополк-Четвертинский и просил «поддержать веру в населении, что приказания Ваши святы, и спасти население от отчаяния и смуты… Не допустить дабы… могли продолжаться беспощадно разрушительные действия отходящих войск»[224].

О неисполнении отданного войскам приказа, о том, что «с полной беспощадностью сжигаются деревни и посады на громадных пространствах целых уездов, уничтожается имущество жителей, вытесняемое из своих хат обезумевшее от испуга население бежит куда глаза глядят», – сообщал Верховному архиепископ Варшавский Александр (Каковский). Он также просил «внять рвущемуся из удрученного сердца воплю народа! Спасти!»[225] Бежавшая в Люблин графиня Ядвига Полетыло сообщала, как, по ее мнению, «без видимой надобности, вызванной военными действиями, сожжены казаками в [ее] имении Красничин Красноставского уезда все фольварочные здания, дома прислуги с их имуществом и [ее] шестнадцатикомнатный дом» и просила «содействие»[226].