Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг.

Целый ряд обращений был упреждающего характера. С «ходатайством приказать войскам в случае отступления не уничтожать дворца и здания Яблонны, имеющий историческое значение как памятник польской культуры», обращался от имени графини Евгении Потоцкой член Центрального и Варшавского обывательского комитета Г. Кониц. Такое же ходатайство поступило в Ставку от уполномоченного имения Виллянов К. Браницкого. Просьбы были удовлетворены: войскам «подтвердили необходимость исполнения приказа Верховного главнокомандующего»[227]. С просьбой приказать командиру корпуса «оставить медные и бронзовые вещи, составляющие историческую память, и предметы роскоши» обратился к Верховному главнокомандующему владелец имения Козлувка Любартовского уезда граф А. Замойский. Верховным было разрешено[228].

В Ставке Верховного главнокомандующего с целью упорядочить вопрос эвакуации 23 июня состоялось «Особое совещание о мерах при очищении войсками некоторых местностей Северо- и Юго-Западного фронтов» под председательством начальника штаба генерала Н. Н. Янушкевича с участием начальников снабжений армий этих фронтов генералов Н. А. Данилова и А. А. Маврина, варшавского генерал-губернатора генерала князя П. Н. Енгалычева, дежурного генерала при Верховном главнокомандующем генерала П. К. Кондзеровского и начальника военных сообщений при Верховном главнокомандующем генерала С. А. Ронжина. При обсуждении применяемых мер совещание признало желательным установить порядок выселения населения, уничтожения имущества и реквизиций.

Обязательному выселению в «местности вне театра войны» за свой счет подлежали немцы-колонисты, за исключением «благонадежных жен и матерей с детьми колонистов, состоящих на службе в действующей армии».

Польскому населению как Варшавского генерал-губернаторства, так и других местностей при «желании оставить место постоянного жительства» должно было оказываться «возможное содействие» в этом, предоставляться бесплатный проезд по железным дорогам до мест водворения, определяемых министром внутренних дел; по пути следования распоряжением военных властей должны были устраиваться питательные пункты и этапы.

Совещание считало желательным «возложить» на МВД и ведомства земледелия и землеустройства, торговли и промышленности «попечение о предоставлении беженцам заработка и дальнейшее их отправление через распределительные комитеты при участии земских и городских общественных организаций и обществ и представителей промышленности».

На совещании был установлен порядок уничтожения имущества и посевов. Разрушению и уничтожению, по распоряжению военных властей, подлежали только те «строения и леса, необходимость истребления которых вызывалась условиями боевой обстановки»[229]. За скошенные и уничтоженные посевы устанавливалась оплата их владельцу в размере 25 % от полной стоимости. Выплата оставшейся суммы предполагалась «по возвращении властей на место», то есть после освобождения местности от неприятеля. Учреждалась процедура оценки понесенного владельцем ущерба.

Реквизиция у населения продовольствия, лошадей, другого скота и перевозочных средств вводилась «обязательно платная и с немедленной выдачей вознаграждения в порядке, устанавливаемом подлежащим командующим армией». При реквизиции продовольственных продуктов нового урожая должны были «отбирать весь излишек» их «сверх годовой потребности населения». Однако «в местностях, угрожаемых нашествием неприятеля», населению оставлялось «не свыше нормы месячного потребления».

При реквизиции и вывозе машин, станков, заводского оборудования и материалов первоочередная роль отводилась предметам, которые имели «военное значение». Последнее должны были определять специально созданные комиссии с участием назначенных военными властями специалистов или «приглашенных за особое вознаграждение частных техников»[230].

Тем временем отвод русских войск продолжался. Были оставлены крепости Осовец, Новогеоргиевск, эвакуировалась Варшава. «Эвакуация гражданских учреждений закончена… Остаются мое управление, почта, телеграф, магистрат, полиция. Продолжается вывоз заводов, полностью признанных необходимыми для государственной обороны», – сообщал в Ставку князь П. Н. Енгалычев[231]. 23 июля была оставлена Варшава. Полиция эвакуировалась в Старые Дороги, Оршу и Гомель; временный отдел прокуратории и прокуратория Царства Польского – в Витебск; Варшавское железнодорожное почтовое отделение – в Минск, Гомель и Полоцк; Варшавский Центральный обывательский комитет и 2-й Варшавский сводный полевой запасной госпиталь – в Рогачев[232]. Варшавская казенная палата с подведомственными 12 казначействами вывозилась в Минск[233].

Фронт приближался к границам белорусских губерний. 4 августа начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего сообщал в Слоним генералу Н. А. Данилову: «Центральный Военно-промышленный комитет ходатайствует приступить теперь же к вывозу станков, заводского оборудования, рабочих Белостока, Двинска, Вильно».