Белее белого

— Ты прав, они бы уже напали, потому что… если бы их видели не только мы, то… что же тогда случилось со всеми остальными?

Он залез на кресло, где заряжался мобильный телефон, и набрал номер мамы. Ничего не услышал — ни гудков, ни сигналов, ни помех, как будто позвонил в пустоту. Набрал номер отца — пустота. Попытался дозвониться до бабушки и дедушки, одноклассника и учительницы — везде раздражающая, беспощадная пустота.

Остались они с Нестором одни одинёшеньки. Если не только в городе, а и во всём мире? А если все люди раз, и пропали, испарились или превратились в белые образы?

— А нам теперь что делать? — Вова всхлипнул. Размазал слёзы по щекам и произнёс с ребяческой наивностью:

— Существа сами уйдут.

Он на четвереньках подполз к окну. Белые образы заполнили площадь, теснились друг к другу и молчали. И соверши это необыкновенное сборище хоть какое-нибудь действие, тогда бы Вова и перестал бы бояться так отчаянно. Однако образы — просто были. Как деревья. Как звёзды. Будто природа обрела новую часть.

— Когда наступит день, мы отправимся на разведку. — Проговорил Вова с отвагой. — Кого-то отыщем, не все же пропали, не могли все.

Утешительные мысли стали приходить Вове на ум: найдутся и родители, и друзья, ведь никогда не происходило ничего уж столь плохого, раз за разом всегда миновало. Догадывался он и о другом, очень важном — нельзя спать! Заснёшь, и погубит тебя тишина, сотрёт, как и не было.

— Нестор, — воскликнул он. — Тебе будет важное задание охранять входную дверь. Только, пожалуйста, не спи, я умоляю тебя, не засыпай.

Верный друг завилял хвостом, вперил в мальчика влажные глаза.

— Иначе мы оба погибнем.

Пёс покорно направился к входной двери, сел напротив и принялся нести караул. Вова вернулся в постель. Он с надеждой ожидал рассвета. Осталось-то буквально пару часов!

Спать на удивление не хотелось. Вова лежал, глядел в потолок и вспоминал учёбу в школе, походы с родителями в кино, раннее своё детство. Много о чём вспоминал, и воспоминаниями упивался. Хоть и было ему немного лет, ощущал он себя взрослым парнем, и вместе с тем вынес для себя мораль — самое горькое, самое безжалостное приходит всегда нежданно-негаданно, будь ты хоть ребёнок, хоть молодой человек. И горькое, безжалостное обязательно тебя раздавит.

Порой у него начинали слипаться глаза, и тогда Вова шёл проведать Нестора, чесал ему за ухом, щёлкал по носу.

А между тем, медленно, мучительно просыпался новый день. Комнату постепенно заполнял тусклый, с примесью серых тонов солнечный свет. Тучи ли заволокли небо, или же вовсе солнце ослабло в своей мощи, Вова не знал. Он наблюдал, как на смену чёрной, холодной, неприветливой ночи приходила отнюдь не успокаивающая нега ослепительного утра. И когда он выглянул в окно, то поразился — повсюду белым бело.

Снег падал непроглядной завесой. Сугробов навалило до первых этажей, до нижних ветвей деревьев. И на снежных завалах ни одной тропинки, ни одной просеки, ничего не расчищено, не убрано, не посыпано. Не было белизне ни конца, ни края.

— Ну кто-то же должен что-то делать, — прошептал Вова.

Он не видел ничего, кроме водопада белого крошева. Не попадались на глаза и образы, хотя они могли и сливаться со снегом, и Вова попытался взглядом отыскать силуэты в белом мареве — повсюду было пустынно.

Надо выходить на улицу, надо выполнить обещание и провести разведку.

В комнате появился Нестор с зажатой в челюстях миской и, проскулив требовательно, напомнил о завтраке. Кое-как по-быстрому Вова перекусил холодными сосисками с хлебом и кетчупом — микроволновка и плита не включались, электричества не было. Нестору в миску насыпал собачьего корма.

Пропало и отопление, в квартире становилось зябко. Еле-еле, тонкой струйкой текла вода из кранов.

Вова натянул колготки и штаны, закутался в свитера, сверху надел пуховик, ладони спрятал в варежки, а ноги в ботинки. Прежде чем уйти, взял с тумбочки аппликацию, коснулся изображений мамы и папы и пообещал:

— Я обязательно вернусь.

В подъезд вышел не сразу, сперва посмотрел в глазок — не поджидает ли кто? Вроде никого не таилось, и Вова кивнул Нестору. Тот подбадривающе тявкнул.

Прикусив губу, готовясь в случае неожиданностей бежать обратно в квартиру, мальчик отпер дверь. Лестничная клетка встретила студёным зимним духом. Стекло окна, через которое в подъезд украдкой проникал серый свет, от низа до верха покрыл иней. Двери соседских квартир стояли немыми истуканами, за их толщиной не угадывалось ничего, кроме тишины и пустоты. Вова постучал в одну — никто не отпер. Постучал в другую — никакой пользы.

А на улице, стоило услышать хруст снега, нахлынул прилив сил. Вова стянул варежку, зачерпнул белой каши — холодная! Тогда он, охваченный каким-то бесом, зачерпнул ещё больше снега и начал заталкивать в рот и жевать, наслаждаясь и не веря в отголоски прошлой, такой привычной реальности.

Подбежал Нестор, зарылся в сугроб, отряхнулся да как чихнул! Вова от восторга залился праздничным детским смехом.