Белее снега, слаще сахара...

Она снова засмеялась, накинула капюшон и выскользнула из лавки, как тень — только звякнул колокольчик, а я продолжала сидеть, держа в руке кочергу.

Что это было сейчас? Принцесса пригласила на помолвку брата Мейери из кондитерской лавки? И эти намеки-полунамеки… Она хочет, чтобы я рассказала все королю? А почему бы и нет?

Приободрившись, я вскочила и поставила сырные пироги в печь.

Почему бы и не поговорить? Рассказать все незаметно для Диблюменов. Предупредить… Если он захочет меня слушать, конечно же. И если… ведьмы позволят. А вдруг они меня узнают и навредят бедному мастеру?..

До утра я караулила сырные пироги и мучилась раздумьями. Днем я немного отвлеклась, приглядывая за помощницами, делавшими миндальные пирожные, а в пять с неожиданной даже для себя самой решительностью отправила девушек по домам.

Ровно в шесть вечера в двери постучали, и я, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, открыла.

— Добрый вечер, барышня, — в лавку протиснулась важная дама, прижимая к животу огромную корзину, и заворчала: — Потрудитесь-ка пропустить меня, я мимо вас пройти не могу.

Я отступила к стене, и вслед за дамой вошли три не менее важные девицы, каждая из которых несла корзинки, сумочки и свертки.

— Запирайте дверь, — скомандовала дама, — и где нам расположиться? Да не стойте столбом, милочка! Ее высочество велела вам не опаздывать и прибыть ровно к семи тридцати.

— Проходите наверх, — выдавила я, — там жилые комнаты.

— Горячая вода, щипцы, — командовала дама, и сопровождавшие ее девицы выполняли ее приказы, бегая по дому, как по своему собственному.

Корзины были открыты, и из них извлечены самые чудесные одежды, которые я только могла вообразить — шелковое тончайшее белье, ажурные чулки, туфельки и перчатки, белая полумаска, украшенная кружевом и шелковым цветком — совсем как настоящим!..

— Что стоите? — недовольно спросила дама, строго посмотрев на меня. — Раздевайтесь!

Я впервые раздевалась в чьем-то присутствии и впервые не сняла и не надела ни одной вещи — девицы сновали вокруг меня так быстро и расторопно, словно были невесомыми снежинками.

Самое удивительное, что всё подошло мне идеально — и чулки, и туфли, и белье. Девицы причесали меня, завили волосы на горячий прут, достали пудру и румяна, но подумали, и убрали краску обратно.

— Расстелите покрывало на полу, — распорядилась дама, и одна из девиц сорвала с постели покрывало и бросила его на пол.

— Что вы делаете?.. — слабо запротестовала я, но меня уже поставили в центре покрывала, а из самой большой корзины извлекли что-то белое, воздушное, похожее на пушистый снежный сугроб и иней на окнах.

Это было самое прекрасное платье на свете — белоснежное, сверкающее, достойное Королевы Зимы!

Его пронесли осторожно, стараясь, чтобы подол не коснулся пола, а потом надели на меня, и я скользнула в этот нежный и совсем не холодный «снег», ощущая дрожь во всем теле.

— В талии надо немного ушить, — скомандовала дама, придирчиво оглядывая меня. — Иголки и нитки!

Она вертела меня, как куклу, а потом осмотрела еще раз.

— Вот, теперь хорошо, — удовлетворенно сказала она и помогла мне надеть маску. — Шубу!

И на плечи мне легло что-то нежное, мягкое, тоже белоснежное.

— Поторопимся, — дама взглянула на настенные часы. — Придержите подол, чтобы не запачкать.

— Можно мне зеркало? — попросила я, но дама только замахала руками.

— Мы опоздаем! Посмотритесь в зеркало в замке! Не забудьте приглашение, — она сунула мне в перчатку сложенный вдвое листок грубой бумаги.

Подол платья подхватили в шесть рук, чтобы я могла спуститься по лестнице. Меня вывели на улицу, усадили в сани, стоявшие прямо перед крыльцом, накинули на голову пуховой платок, и возчик с гиканьем хлестнул лошадей.

46

Чем ближе сани подъезжали к замку бургомистра, тем больше я волновалась. Что я скажу королю? Правду? Поверит ли он мне?.. И как я подойду к нему для разговора? Растолкаю невест?.. А если Диблюмены узнают меня?!.

Я запаниковала и готова была выпрыгнуть из саней и помчаться обратно в лавку, но сани уже въезжали в ворота замка.

Все окна замка ярко горели, и морозные узоры на них походили на шторы из тончайшего кружева.

Два лакея подскочили к саням, открыли дверцу и опустили подножку, помогая мне выйти. По крыльцу до самых дверей был расстелен ковер, и сам мажордом выбежал навстречу, встречая меня.

— Позвольте ваше приглашение, госпожа, — учтиво поклонился он мне.

Приглашение… Я едва не призналась, что у меня его нет, но вспомнила про листок бумаги в перчатке и достала его:

— Прошу вас…

Мажордом развернул листок, и чуть заметно приподнял брови.

— В вашем приглашении ошибка, моя госпожа, — сказал он сочувственно.

— Вот как? — я облизнула вмиг пересохшие губы.

Неужели, принцесса пошутила надо мной? Обнадежила, но решила не допускать меня до брата? Или это — происки баронессы и ее доверии?..

— Переписчик ошибся, — продолжал мажордом, — вы опоздали на час. Ужин закончился и вот-вот начнутся танцы, вам надо поторопиться.

— О-о, какая жалость, — выдохнула я.