Белев. Материалы к истории

Для понимания нравственного облика русского офицера того времени следует помнить, что, ведя своих солдат в атаку, русский офицер должен был всегда быть впереди своих подчиненных, чтобы увлекать их в бой не словами и приказами, а собственным примером личной храбрости и самоотверженности. Для сравнения, по требованиям германских воинских уставов того времени офицер германской армии должен был быть позади своих солдат, чтобы препятствовать их возможному отступлению или ослушанию. Было бы несправедливым делом на этом основании обвинять в трусости германских офицеров, тут скорее налицо здоровый немецкий прагматизм, но нравственная высота была, безусловно, в нормах именно русской морали.

В наших войсках царил дух высочайшей нравственной требовательности к действиям офицера. Русский офицер, подчиненные которого погибли по его вине, порой стрелялся, не вынеся позора.

И, наконец, русский офицер проявивший малодушие перед лицом своих подчиненных, не смел более не только командовать ими, но и показаться им на глаза. Описание именно таких качеств мы находим в мемуарах современников Первой Мировой войны.

В условиях войны, когда в течение нескольких лет ты находишься на глазах тысяч людей, когда за каждым твоим движением, поступком, словом, мимикой следят тысячи солдатских глаз – невозможно было бы притворяться честным и смелым. Честным и смелым надо было быть!

Нельзя не рассказать о взаимоотношениях офицеров и солдат. В моем семейном архиве сохранился документ, который моя семья пронесла через все войны, революции, эвакуации и эмиграции. Это письмо денщика моего деда – солдата Белевского полка по фамилии Грищенко, адресованное моей бабушке. Письмо это служит прекрасной иллюстрацией подлинных взаимоотношений офицеров и солдат Русской Армии. Орфография письма сохранена:

"1916-го м. октябр 30-го чис.

Приветъ из действующей армии отъ Грищенка первым долгом спешу уведомить я вамъ дорогая бариня о бариновомъ здоровье барин слава богу чувствуетъ себя хорошо живемъ пока хорошо боевъ нету никакихъ пока усо затишие какъ будто и не война дорогие бариня сейчас барину немьного лучше и легше у бани бывают каждую суботу сапоги у барина новые есть стоят 17 рублей но хорошие очень и топлие они у нихъ можно ходить у большой мороз градусов на 25ять и то будетъ тепло усо пока хорошо но погода не очень хорошая сирая снегу нету пока еще морозовъ нету тоже. Я хожу на охоту часто и бю зайцев и барина кормлу и утками и куропатками и ловили рибу и всо у насъ хорошо пока баринъ хотя и когда и покричит но я замовчу и усо хорошо будет у насъ я очень радъ вамъ и пожелаю я вам от господа бога всего хорошево на свети всемъ дорогие бариня пришлите хотя и одно писмо ко мне и я вам тогда каждой разъ буду писать писма пока я вамъ всемъ пожелаю всего хорошево на свети я пока живу и з божею помощу нечево неболелъ нечимъ дай бог повидаца с вами скоро".

Для меня это письмо стало еще одним доказательством братских, теплых, почти родственных отношений между офицерами и солдатами Русской Армии, но я не могу удержаться, чтобы не привести еще одного свидетельства этому, чтобы было понятно, что добрые взаимные чувства были нормой, а не исключением. Ниже я приведу выдержку из книги мемуаров генерала Петра Николаевича Краснова «Тихие подвижники» из главы «Как они относились к своим офицерам», целиком посвященной этой стороне:

"Те же люди, что клеветали на Царя, стараясь снять с Него величие Царского сана и печатанием гнусных сплетен, чужих писем хотят вытравить из народной души величие символа "За Веру, Царя и Отечество", также всячески старались зачернить отношения между солдатом и офицером. А отношения эти были большей частью простые и ласковые, а нередко и трогательно любовные, как сына к отцу, как отца к детям.