Белфаст в марте (СИ)

- Ты что-то недосягаемое, - он не мог сдвинуться с места, но весь тянулся вперёд. В итоге вцепился в край столешницы, на которой сидела Билли и оказался невозможно близко. Духи, масло для тела, кожа, все это смешалось в какой-то женский, отключающий голову запах. Почему он раньше этого не чувствовал? - Ты все решаешь. И я себя ненавижу! Настолько, что если ты скажешь сейчас, чтобы я убирался, я уйду сжав зубы. Я недос... недостоин прикосновения!..

Билли спрыгнула со стола и остановилась к нему лицом. Страшное, сильное чувство самоуверенного восторга, власти над кем-то, затопило её. Она разрывалась между местью и жалостью, задыхалась от неизвестной энергии накачавшей вены, как анаболики мышцы.  Протянула руку, и коснулась напрягшихся вен на его руке. Он дрожал, смотрел не на неё, боялся увидеть на лице Билли презрение, что плохо, или желание, что ещё хуже. Увидеть, что это божество, которому он готов на самом деле молиться, хочет от него что-то получить, это слишком огромный и неприемлемый подарок. Увидеть, что она сама его хочет - значит понять, что она не осознаёт всей его мерзости и низости. Ей нечего в нем хотеть, она слишком прекрасна. Слишком совершенна. Слишком сильно он её затронул.  Ксавье дернулся как от ожога, отступил и поднял руки над головой.

- Нет. Ты не понимаешь, что делаешь. Ты что все забыла? - он шёл ва-банк. Если сейчас она убежит в страхе, он будет спокоен. Такие грехи не отмаливаются, даже у очень милосердных богинь. - Очнись. Я... тот же Ксавье Остер, что был месяц назад! На этой самой кухне.

Он дрожал, дышал глубоко и смотрел такими бешеными глазами, какими никто и никогда на Билли не смотрел. Так смотрит на очередную дозу наркоман, на метадоновом лечении; так на жирный бургер смотрит худеющий толстяк; так смотрит на обезболивающее раковый больной.

- Я же чудовище. Животное. Да, Билли? Да? - он отступал, а она делала шаг за шагом. Она хотела посмотреть, что будет дальше. Она не видела ещё такого сумасшествия, хоть и знала, что привлекает мужчин. Билли не была простушкой, но даже для неё это было слишком шокирующим. Она знала, сейчас дело уже не в её женских чарах, Ксавье не слабого десятка, она и сама еле на ногах стоит. Это было похоже на то, как два магнитных шарика отталкиваются, пока не найдут одной точки, в которой их не так просто расцепить.

 - Ты можешь, хоть слово сказать?! - он повысил голос, отступил и наткнулся на стол, как некогда сама Билли.

- Иди ко мне...

Билли сделала шаг вперёд, но тут же оказалась сбита с ног, захвачена в его чудовищно сильное объятие, сжата, оторвана от земли. Губы были мгновенно, бесцеремонно раздвинуты, обожжены, заняты. Голова до боли в шее запрокинута, закружилась, потерялась. Руки обнимали, искали, царапали. Умирали.

Поцелуи не голодные, пьяные. Страшные и болезненные, как удары в боях без правил.

- Тише, тише. Пожалуйста, тише, - шепчет он в приоткрытые уже искусанные губы. Но она только смеётся. По-королевски, уверенно и дерзко. Он сам её короновал, теперь не ему с ней спорить. - Билли.

- Что?

- Спальня, Билли. Не здесь.

- Долго!

- Нормально!

Он догадывался, что она даже не понимает что делает. Сдержаться или расслабиться? Делать все то, что хочется с ней делать или заткнуть свои желания подальше и не пугать. Маленькая проверка перед падением: Ксавье с силой провёл по позвоночнику Билли ладонью, добрался до шеи и сжал ее, будто собирался делать массаж, она замерла, прижавшись лбом к его губам и тяжело настороженно дыша, а потом хрипло вскрикнула, когда он потянул за волосы, подхватил на руки и она оказалась прижата к нему всем телом. Невозможно отвернуться, невозможно отстраниться.

«Только не испугайся, прошу тебя!» - думал он, глядя в глаза, дыша синхронно с ней, так что непонятно где заканчивается её дыхание и начинается его.

- Не страшно, - смело сказала она и заставила снова себя поцеловать.

Глава 19. Белфаст. 14-15 октября

Они были грабителями, преступниками, которые забрались в чужой дом. Незамеченными поднялись по лестнице, незамеченными вошли в первую же дверь, которая по счастью вела в комнату Ксавье.

Билли вздрогнула, стоило двери за ними закрыться, как на её обнаженную спину легла его ладонь и он снова посмотрел вопросительно.

- У тебя было время, - но она не дала ни договорить, ни перевести дух.

И за какие-то два мгновения он потерял рассудок, зарываясь пальцами, губами в её волосы, сжимая до боли и хруста, как хищник пожирающий жертву.