Бельгийский лабиринт

Фламандский национальный союз был организацией иного толка. Он опирался на традиции борьбы против зависимости и бесправия Фландрии, а поначалу также и на пацифистские устремления профламандской Фронтовой партии, возникшей из контактов фламандских солдат на Изерском фронте. В 30-е годы ФНС сместился вправо, на авторитарные позиции, у него появилась собственная полиция, так называемая «Серая бригада», и серьезный лидер, по имени Стаф де Клерк. В комиксе Хюго Клауса и художника Югоке «Приключения Белга» главного героя зовут Стаф Сильный, и он погоняет обутых в сапожки ягнят. Меня всегда разбирал смех, когда я пытался представить себе Стафа де Клерка фашистским вожаком. Особенно уморительно выглядит он на фотографиях в черной униформе и с рукой, поднятой в нацистском приветствии.

Стаф де Клерк был учителем из сельского региона Пайоттенланд. На самом деле его звали Жером Гюстав Теофиль или, если упростить и переиначить эти французские имена на фламандский лад, Ером Густаф Теофил. Отсюда Стаф, или Стафке, как фламандский люд сокращает напыщенное французское «Гюстав» для домашнего употребления. Школьный учитель в клетчатых шлепанцах — так он якобы сам о себе выразился сквозь зубы. Фигура, которой впору заседать в совете сельской коммуны, подумалось мне; позже я прочитал, что он действительно около пятнадцати лет там заседал. Фламандский народ получил лидера, которого заслуживал и в котором он мог узнать себя: маленького, ограниченного, провинциального, без высокопарности, но с хитрецой — «обыкновенного человека, как ты и я».

Меня ничуть не удивляет, что Стаф де Клерк работал как прóклятый (чисто по-фламандски), что он пользовался любовью своих приверженцев и был начисто лишен интеллектуального потенциала, даже не умел составить себе текст выступления. Каждый год он созывал своих последователей на конгресс. И где же Стаф созывал эти конгрессы? Разумеется, в своей деревне Кестерхейде. Теперь там ежегодно проводится мотокросс.

Не будь Стаф завзятым коллаборационистом, я бы его даже зауважал, этого фюрера из Пайоттенланда. После войны его могила была осквернена, что глупо и неприлично. Это будит в фашистах спящего зверя, а кроме того, я считаю, что даже самый отъявленный негодяй имеет право покоиться в мире.

ФНС не был второразрядной партией. На выборах 1936 года он завоевал в парламенте шестнадцать мест, а в 1939 году — даже семнадцать. Во фламандских избирательных округах — а ФНС баллотировался только в них — тамошние националисты обошли либералов по количеству голосов и числу депутатских мест. В общем, данная партия имела стабильную и, по сути дела, демократическую базу, несмотря на свой авторитарный курс. При этом она получала деньги из нацистской Германии.

В 1940 году Стаф де Клерк, немного поколебавшись, принял решение о сотрудничестве ФНС с оккупантами, хотя грезил идеалами Великих Нидерландов, что не нравилось немцам, а ближайшее окружение предостерегало его о рецидиве неоактивизма. Тем самым он вовлек тысячи фламандцев в коллаборационизм.

С 1931 года по улицам начали маршировать милиционеры-зеленорубашечники из партии «Вердинасо». Это сокращение означало Verbond van Dietsche Nationaal Solidaristen — Союз нидерландских национал-солидаристов. Прошу заметить, солидаристов, а не социалистов. Основателем и вождем солидаристов был Йорис ван Северен из Западной Фландрии. Его восхищал итальянский фашизм, а интеллектуальными кумирами для него были такие французские авторы, как Шарль Моррас. Иными словами, он придерживался романской, а значит, вполне бельгийской ориентации.

«Вердинасо», организация решительная и авторитарная, пользовалась большим успехом у молодых интеллектуалов из числа католиков, своего рода элиты, далекой от участия в таком, например, вульгарном деле, как выборы. Многие из них позже сотрудничали с нацистами, но, как ни странно, были и такие, кто погиб, участвуя в Сопротивлении.

«Вердинасо» была поначалу ориентирована антибельгийски. Ван Северен, ветеран Изерского фронта, депутат от Фронтовой партии, произнес в 1928 году пламенную речь против Бельгии. При этом он якобы воскликнул по-французски: La Belgique? Quelle crève! («Бельгия? Чтоб она лопнула!»). Нет никаких точных доказательств того, что он действительно нечто подобное выкрикнул, но этот клич стал с тех пор легендарным, так что его порой можно услышать из уст возбужденного фламандского патриота — разумеется, только на нидерландском.