Белградская трилогия [=С Новым годом, Белград!]

Мара: Что-нибудь должно произойти.

Йован: Подожди, а зачем ты вообще сюда приехала?

Мара: В Америку?

Йован кивает головой.

Мара: Ты не поверишь. Я выиграла в лотерее гринкарту.

Йован искренно изумляется.

Йован: Да ладно, серьезно?

Мара: Клянусь. Есть какая-то государственная лотерея, ежегодная. Меня записала подруга, и меня, и себя, и мой номер вытащили. Мы были лучшими подругами, мечтали, как вместе покорим мир, что она будет писать для «National Gographic», a я буду выступать в «Carnegy Hall»… Фанатки, поклонницы…

Йован: A где она?

Мара: Пролетела. Ее номер не вытащили. Молчит, ей так лучше. Вышла замуж, работает на телевидении. Читает новости и ведет анонс. Мама говорит, что сейчас даже ждет ребенка… и все за шесть месяцев.

Maрa грустно размышляет.

Мара: Oна мне сделала, и теперь ей возвращается.

Йован: Ну, здорово. Она довольна?

Мара: Понятия не имею. Мы не общаемся.

Йован удивленно смотрит на Мару.

Мара: Чего, чего ты на меня так смотришь? Не разговариваем, потому что я не хочу!

Йован ничего не понимает, но видит, что лучше не спрашивать. Но Мара сама продолжает.

Мара: Да не хочу я ее больше видеть! Она кто? Кто ей дал право диктовать мне, как жить, влиять на мою судьбу? По какому праву она поставила меня перед искушением, по какому? Документы у меня есть, окей, это здорово, но я так не планировала!!!

Йован: Ты не должна была соглашаться.

Мара: Чтобы потом всю жизнь есть себя поедом, что не попробовала. Как ночью спать, если знаешь, что случай пожить такой жизнью, которой у меня никогда не могло быть в Белграде, и даже возможность попробовать не использовала! Что была дурой, даже не посмотрела, как живут там, где лучше! Где и должно быть лучше.

Йован: Лучше ли?

Мара: Откуда мне знать. Может быть. А не должно быть. Нужно только подождать.

Йован: Ты же можешь вернуться домой.

Мара: И ты можешь.

Йован: Теперь мой дом здесь.

Оба замолкают.

Мара: Сколько времени? Как бы нам полночь не пропустить.

Йован: Понятия не имею. Я не ношу часы.

Мара: И я тоже.

Снова тишина. Йован мечтает. Весело предлагает.

Йован: А как бы было, если бы мы обвенчались, я имею в виду, чтобы ты сначала в меня влюбилась, потом мы бы оба обвенчались, и потом я, как твой муж, получил бы все готовые документы и разрешение работать, и мы бы жили, и было бы нам классно. А, что думаешь?

Мара: Это невозможно.

Йован: Я сам знаю.

Мара: A знаешь почему?

Йован: Почему?

Мара: Сначала мы должны трахнуться.

Мара начинает хихикать. Продолжает сквозь веселый смех.

Мара: Чтобы понять, подходим ли мы друг другу… Мы же не можем так, вслепую!

Йован: Ну, если так, то что остается, я не могу противиться…

И Йован смеется. Обнимает Мару. Неожиданно целуются, весело. Затем серьезнее. Смотрят друг на друга. Целуются еще раз. Серьезно. Входная дверь неожиданно открывается. Никого нет, но слышна заунывная, народная сербская песня. Мара и Йован отстраняются друг от друга. Мара немного стыдливо смотрит в пол. Но им обоим не неприятно. Дача из двери кричит изо всех сил, разводя руками.

Дача: «Ты ушла, проклятая, и забрала ребенка с собой, и я знаю, теперь тебя трахает другой!!!»

Йован шутливо.

Йован: Это тебе?

Мара: Дурак.

Мара и Йован начинают смеяться. Дача вдруг становится серьезным.

Дача: Добрый вечер. Что тут смешного?

Йован и Мара теперь уже «заливаются» от смеха. Дача даже…. остолбенел.

Дача: Я спрашиваю, что смешного?

Сейчас мы полностью видим Дачу. Он, точнее говоря, тинейджер-переросток. Шелковая рубашка заправлена в брюки. Они на десять сантиметров короче, чем нужно. Из-под них видны ботинки. Короткие волосы, типичные для молодежи из доков Савы. Когда он говорит, то глотает слоги. Его речь — жаргон улицы. Дача серьезен.

Дача: Может, кто-то над Дачей прикалывается?