Беляево навсегда: сохранение непримечательного

Долгое время рядом с подъездом этого дома висела мемориальная табличка, которая сообщала, что здесь снималась «Ирония судьбы». Но такие таблички могли бы разместить у своих подъездов жители многих других домов – тем самым они воплотили бы в жизнь абсурдистский сюжетный ход самого фильма.

Если мы хотим сохранить логику общего плана района, то мы должны сохранить и присущую ему пустотность. Пустотность – одна из главных черт микрорайонной застройки. Когда эти огромные пространства между домами проектировались на бумаге, предполагалось, что здесь расположатся замечательные зеленые насаждения, но в реальности на этих участках образовались пустыри. Они не имеют никакой функциональной нагрузки, за них никто не отвечает. Это – «ничейные территории» нашего времени. Но бесполезными их назвать все же нельзя. Они оставили свой след в искусстве советского времени – будь то пустотность перформансов группы «Коллективные действия» или проведение именно в этих местах «бульдозерной выставки» (если брать практический аспект их использования).

Какие бы действия предприняла в этом случае классическая организация по охране памятников? Она бы взяла под охрану то самое место, где проходила «бульдозерная выставка», и разместила здесь мемориальную табличку. Но этого недостаточно. То обстоятельство, что «бульдозерная выставка» прошла именно здесь, имеет более глубокий смысл: архитекторы, проектировавшие этот микрорайон, хотели, чтобы пустоты между домами стали чем-то вроде городских парков – благоустроенных территорий, где бы могли отдыхать и развлекаться местные жители. Но реальная жизнь распорядилась иначе. Парк не пользовался у жителей особым успехом, потому что он был слишком огромен и за ним было трудно ухаживать. В результате на этой территории развилось нечто совершенно иное, и архитекторы были не в силах это предугадать, – интенсивная и непредсказуемая культурная жизнь. Так, может, у этих пустотных пространств должен появиться куратор, который организовывал бы здесь разные культурные события?

Внедрение в этот район фигуры куратора потребует критической реконструкции институций. Сама идея критической реконструкции была сформулирована в Берлине в 1990-е годы, когда архитекторы поставили перед собой задачу воссоздать Берлин в планировке XIX века, используя для этого подчеркнуто современную застройку. В нашем случае эту идею стоит перевести на более абстрактный уровень. В соответствии с первоначальным проектом на территории Беляева было построено несколько культурных учреждений: кинотеатр, выставочный зал и клуб. Со временем они или закрылись, или коммерциализировались. Поскольку они имеют ключевое значение для сохранения культурной жизни района, я возродил бы эти учреждения и вменил им в обязанность курирование различных некоммерческих культурных программ на этой территории.

Изначально нематериальная ценность Беляева определялась его художественной культурой. Восстановить эту культуру, со всей очевидностью, невозможно, поэтому задача скорее состоит в том, чтобы создать здесь условия для возникновения новой формы культуры. Для нее, как и для самого Беляева, можно было бы предложить альтернативное название – «Герцогство Пригова». «Герцогство Пригова» могло бы стать хорошей платформой для формирования местной идентичности и, как магнит, притягивало бы сюда культурные проекты из других частей Москвы.

Эта инициатива могла бы иметь самые разнообразные последствия. Я могу представить себе такую картину. Жители герцогства проникаются чувством гордости за свой район. Они начинают собирать разные связанные с ним истории и документируют свои исследования в интернете. У жителей соседних районов это вызывает легкую зависть, и они разворачивают такую же исследовательскую работу вокруг собственных культурных феноменов. Наконец, к герцогству начинают проявлять интерес культурные институции. В кинотеатре «Витязь», который представляет собой образец модернистской архитектуры, проводится фестиваль экспериментального фильма. К 50-летнему юбилею «бульдозерной выставки» пустырь, на котором она проходила, официально передается Московской биеннале в качестве одной из ее официальных площадок.

Таким образом, у Беляева появится два названия. Официальное название будет относиться к его внешней оболочке – модернистской архитектуре, прямоугольникам домов, школам, детским садам и пр. Оно будет фигурировать на карте города, указывая на местоположение этого района в физическом пространстве. Неофициальное же название будет использоваться для обозначения богатой культурной истории Беляева – его нематериальной составляющей. Сохранить Беляево – задача невыполнимая, но архитектурный комплекс «Беляево – Герцогство Пригова» могло бы стать первым объектом смешанной материально-нематериальной ценности, который бы вошел в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Если бы Беляево действительно попало в Список ЮНЕСКО, какие бы это имело последствия для теории и практики охраны памятников? Несомненно, в них должны будут произойти некоторые изменения.

Во-первых, мы будем вынуждены уточнить трактовку таких понятий, как «подлинность» и «уникальность». Когда мы имеем дело с архитектурой эпох, предшествующих модернизму, уникальным мы называем здание, которое визуально отличается от остальных, то есть имеет уникальную архитектурную оболочку. То же касается подлинности: подлинным мы называем объект, на материальный состав которого не повлияло ничего, кроме времени. Кирпич, который остался тем же кирпичом, которым был изначально.

Когда мы имеем дело с типовой архитектурой, лишенной какой-либо индивидуальности, то понятие уникальности и подлинности должно учитывать нематериальные элементы, связанные с материальной архитектурой. Например, если некое типовое здание имеет прямое отношение к какому-то событию, истории или ритуалу и это выделяет его из общего ряда, такой архитектурный объект нужно признать уникальным. Или, например, перед нами здание, которое столько раз перестраивалось и подновлялось, что в нем не осталось никаких аутентичных элементов. При этом, однако, сама заменяемость его элементов является имманентным свойством данного типа архитектуры – соответственно, их замена представляет собой подлинный, аутентичный процесс (как это, например, происходит с синтоистскими храмами). Такое здание тоже следует считать подлинным.

Во-вторых, мы вынуждены будем признать существование совершенно нового типа культурного наследия. Наряду с материальным (Список Всемирного наследия) и нематериальным наследием появится третий, смешанный тип. К этому третьему типу мы отнесем случаи симбиоза архитектурной среды и ее нематериального содержания (к нематериальному содержанию могут относиться события и живые традиции, идеи и верования, художественные и литературные произведения выдающегося мирового значения), существенно повышающего ценность самой архитектурной среды.

Признание этого третьего типа наследия, безусловно, будет иметь обширные последствия. Оно будет стимулировать разработку новых методик, способствовать появлению нового инструментария и созданию новых институций. Появится новый тип профессионалов, которые должны будут дать ответы на новые вопросы – и философские (как оценить нематериальное наследие?), и технические (как сохранить бетонную стеновую панель?).

А как же мы поступим с другими микрорайонами? На постсоветской территории существует слишком много микрорайонов, чтобы мы могли придать им охранный статус. Даже если взять одно только Беляево, оно станет одним из самым крупных охраняемых архитектурных ансамблей в мире. а между тем это лишь малая часть российского микрорайонного ландшафта. На территории бывшего СССР таких районов десятки тысяч. Если мы захотим присвоить охранный статус хотя бы некоторым из них, это немедленно обернется кризисом охранной деятельности: эти районы слишком огромны, и многочисленность охраняемых объектов сразу приведет к их обесценению.

Впрочем, этот сценарий кажется мне маловероятным. Более правдоподобным мне представляется то, что – даже с введением новых правил – большинство микрорайонов просто не получит охранного статуса. Даже с расширением понятий уникальности и подлинности лишь немногие микрорайоны будут признаны уникальными, подлинными и достойными сохранения. Подавляющее большинство микрорайонов с течением времени просто исчезнет. Некоторые из них пойдут под снос, некоторые будут реконструированы. Большая часть утратит свои первоначальные черты и превратится в нечто новое. В тех микрорайонах, которые находятся ближе к транспортным магистралям и центру города, будет расти численность населения, и они будут уплотняться. Периферийные микрорайоны будут реконструированы, в них будет появляться новая необходимая инфраструктура, чтобы жизнь в этих «спальниках» стала более комфортабельной и соответствующей современным стандартам.