Белкина в колесе

— Ну вы меня прям успокоили, — выдыхая дым, произнес Владимир. — Спасибо, мама, как знал, что сразу надо звонить вам!

Судя по тону зятя, он действительно успокоился. Тамара Яковлевна была очень довольна собой, ей удалось главное — убедить, что его жена по-прежнему здорова и крепка. Теперь у него точно не будет повода искать кого-то на стороне. Ведь бабы нынче болезные, никогда не знаешь, какую болячку скрывают. А Людка — как открытая книга. Удалят кисту и все, нет больше поводов для беспокойства.

Поговорив с тещей, Владимир немного успокоил детей и со спокойной душой лег спать. Наутро встал по будильнику и первым делом набрал регистратуру.

— Терентьева? — уточнил женский голос в трубке.

— Да, Терентьева Людмила Анатольевна. Ее должны были прооперировать сегодня ночью.

— Вижу. Умерла она. Соболезную. — Последнее слово женщина по ту сторону аппарата произнесла таким будничным тоном, словно пожелала доброго утра.

— К-как умерла?..

— Не вынесла операцию. Приезжайте сразу в морг, левый вход с торца, первое окно. Там все расскажут.

— Подождите, женщина, в смысле, моя жена умерла?? Вы что такое говорите?? У нее была киста!

— Соболезную, — равнодушно повторила тетка, — документы не забудьте.

Словно почуяв неладное, в комнату заглянули обеспокоенные дети.

— Пап, что с мамой?

Владимир был совершенно дезориентирован. Не думая и не подбирая слов, он произнес:

— Мамы больше нет…

Глава 27

Людмила лежала в абсолютной тишине. Казалось, что она плыла по какой-то туманной и бесшумной реке. Все было молочно-белое, ничего не видно и не слышно — и это было самое замечательное чувство.

«Может быть я умерла? Даже если так, то почему мне так хорошо и уютно? Так тихо… Аж немного звенит в ушах. Вот бы это никогда не кончалось…»

Не успела женщина додумать последнюю мысль, как знакомые голоса тут же вырвали ее из неги спокойствия.

— Людок, ну и напугала же ты нас! Я чуть не поседел!

— Мама, мамочка, мы так испугались! Нам сказали, что ты умерла!

Услышав детей, Люда тут же распахнула глаза. Первым, кто оказался в поле зрения, стал Володя. Перед ней было его румяное, даже слегка раскрасневшееся лицо, с довольно дурацким выражением на нем. Словно он увидел не жену, а нечто удивительное.

— Ну и напугала же ты нас, — повторил муж. — Ох и напугала, Людок!

— Мамочка, моя родная, ты как?? — раздался голос Арины.

— Мамулечка, я бы сам умер, если бы ты умерла! — а это был Олежка.

— Люд, ну ты всех на уши подняла… — проговорила Тамара Яковлевна. — Это ж надо умудриться, дотерпеть до реанимации! Взрослая уже женщина, а все как дитя малое… Переполошила весь дом, зятя моего чуть до инфаркта не довела, пришлось его корвалолом отпаивать. Я тебе сколько раз говорила, что нужно думать не только о себе??

— Вообще-то, — тут же вмешалась Арина, — мама до последнего не шла в больницу как раз потому, что думала обо всех кроме себя.

— Ой, если б ты еще что понимала в пятнадцать лет! И вообще, не учили помалкивать, когда взрослые разговаривают?

— Мне шестнадцать. И я не собираюсь молчать, если эти взрослые несут чушь!

— Что-о-о?? Люда, ты слышишь, как она со мной разговаривает??

— Да я ей сто раз говорил: иди в больницу, иди в больницу… Не пошла же! Ох, Людок… Напугала до чертиков! — талдычил свое Вова.

— Хватит. Орать. Пожалуйста, — едва слышно произнесла Люда.

Все так удивились этому, что разом замолчали.

— Прости, мам, — хором откликнулись дети.

— Ладно, внуки, давайте-ка сходим в магазин, купим вашей непутевой матери фруктов и конфет. А папа пока с ней поговорит. Нам присутствовать ни к чему.

Тамара Яковлевна увела детей, а Вова присел на стул рядом с койкой жены и, глупо улыбаясь, сказал: