Белладонна

– Ох, тише, Перси. Я не это имею в виду. Просто теперь мне все велико, и сомневаюсь, что я когда-либо вернусь в прежнюю форму. – С каждым словом ее тон становился менее язвительным. – А теперь расскажи мне о работе. Есть ли какие-то изменения?

Перси крепче сжал руку Блайт, и у Сигны сложилось впечатление, что в этом разговоре брата и сестры крылось нечто большее, выходящее за рамки ее понимания.

– В данный момент дядя едет сюда, чтобы вразумить нашего старика. Но, боюсь, отец считает свое поведение безупречным.

Блайт неодобрительно фыркнула.

– Рано или поздно он прогнется. Ты должен продолжать пытаться.

– Но он непоколебим с того дня, как ты заболела, Блайт…

– А когда именно это случилось? – поспешила спросить Сигна, стараясь не дрогнуть под пристальными взглядами их глаз, с удивлением уставившихся на нее. – Мне просто любопытно. Когда ты заболела?

Блайт притворно ахнула.

– Я больна? Боже, удивительно, что ты заметила? Никто не решается говорить об этом со мной. – Она тихо удовлетворенно хмыкнула и откинулась на подушку. – Примерно спустя месяц после маминой смерти.

Кто бы за этим ни стоял, он не терял времени даром. Сигна перевела взгляд на горку конфет на прикроватном столике рядом с чашкой чая. Она потянулась и взяла одну, и, стараясь вести себя сдержанно, вгрызлась в шоколад. Сложно сказать, обрадовалась она или расстроилась, когда конфета оказалась совершенно обычной, но все же откусила еще кусочек. Затем взгляд упал на чай, и она потянулась к чашке прежде, чем смогла придумать причину.

Блайт яростно выкрикнула:

– Не смей трогать! Это мое лекарство.

Когда Блайт протянула руку, чтобы забрать изящную фарфоровую чашку, Сигна перехватила ее и сделала робкий глоток. Это был он – едва уловимый вкус ягодной горечи, такой легкий, что человек, не знакомый с белладонной, никогда не распознает его.

Вот он, источник. Именно так кто-то и травит Блайт.

Чашка была еще почти полной, жидкость – холодной.

– И как долго ты его принимаешь?

– С первого дня болезни, – свирепо взглянув, ответила Блайт. – Если я пью его слишком быстро, то болит желудок. Поставь на место.

Но она не поставила. А вместо этого направилась к окну и выплеснула чай.

– Ты с ума сошла? – Перси вырвал фарфоровую чашку из ее рук. – Насколько мы знаем, это может оказаться единственным, что поддерживает в ней жизнь!

– Или наоборот, медленно убивает. – Сигна не хотела, чтобы убийца понял, что ей что-то известно, и не перешел к другой тактике. – Кто тебе его приносит?

Губы Блайт скривились, на лбу пролегли глубокие морщины.

– Моя горничная приносит его каждое утро.

– Как ее зовут?

– Элейн. Но я все равно не понимаю, почему…

Сигна тут же вспомнила, что это имя одной из служанок, помогавшей ей одеться.

– А кто выписал рецепт?

– Один из ее докторов. – Перси сложил руки на груди. – И осмелюсь заметить, разбирающийся в этом лучше тебя.

Даже Сигна знала, что ни один врач не прописал бы белладонну в лечебных целях. Кто-то тайком добавлял сок ягоды, возможно, не в каждую чашку, но во многие.

– Понимаю, это может показаться странным, – нерешительно начала она, – но, Блайт, я не верю, что ты чем-то больна.

Перси с силой схватил Сигну за запястье, и она вздрогнула, понимая, что останется синяк.

– Не забивай моей сестре голову всякими глупостями. Это та же болезнь, от которой умерла наша мама и…

Сигна вырвала руку и пристально посмотрела ему в глаза.

– Это не лекарство. Я знаю, потому что уже пробовала один его ингредиент. Это белладонна, ягода, растущая неподалеку в вашем лесу. Кто-то пытается ее отравить.

Блайт долго не двигалась, открыв рот.

– Перси, – начала она, но брат только замотал головой.

– Кто-то из докторов уже понял бы, что это яд. – Он стоял на своем, подчеркивая каждое слово. – Сигна просто предполагает.

– Я ничего не предполагаю, – сказала она со всей твердостью, на которую была способна. – Я распознала вкус. Если не верите, то убедитесь сами. Блайт, в следующий раз, когда тебе принесут лекарство, не пей его. Но и не отказывайся, чтобы не вызвать подозрений. Дождись, когда останешься одна, и найди укромное место, чтобы избавиться от яда. Перси, тебе тоже следует быть осторожным. Мы не можем знать, а вдруг ты следующий?

Перси хмуро сдвинул брови, видно было, что он сомневается.

– Стоит ли спросить доктора? – Голос Блайт прозвучал слабо, но в остальном она держалась лучше, чем ожидала Сигна. – И как же папа? Он заслуживает знать правду, разве нет? Если есть вероятность, что мамина смерть не случайность?

Сигна вспомнила, как Элайджа сунул пирожное в лицо сыну, синяки у него под глазами, его одержимость и бессонницу. Опасно и безрассудно доверять ему, да и вообще кому-либо, включая лечащего врача Блайт. Для начала нужно понять, с кем они имеют дело. Не говоря уже о том, насколько подозрительно, что никто из докторов не понял, что происходит с Блайт.