Беллисима

Рауль не поверил своим ушам: это после того, как он затратил столько трудов на это дело, уговорил Сару поставить свою подпись и почти довел развод до конца! Он не мог скрыть своего возмущенного недоумения, а Сара — радости. Но Рикардо Линарес тут же охладил ее пыл довольно жестоко и резко.

—Я делаю это только потому, Сара, что одна женщина, которую я очень люблю, просила за тебя, — он отметил, что при упоминании о Габриеле лицо супруги словно окаменело. — Развода не будет, пока ты не сможешь его спокойно воспринять. Но с таким опытным психиатром, как Аурелио, ты скоро станешь совершенно здоровой, надеюсь.

Сара проглотила горькую пилюлю, про себя пожелав Рикардо подавится этими словами, а доброй душе — Габриеле умереть поскорей какой-нибудь мучительной смертью. Никто не сможет отравить радости победы, сказала она себе злорадно и поспешили поделиться новостью с Аурелио.

—Что бы там ни было, а один раунд мы выиграли! — торжествовал покровитель высоких искусств и наркобизнеса.

Они тут же ознаменовали свою удачу страстным поцелуем, вначале убедившись, что их не видит прислуга или любопытная Мария-Фернанда.

Консуэло с нетерпением ждала дочь, чтобы обрушить на нее все неприятные новости, связанные с Марисоль.

— Я не хочу верить, что наша Марисоль стала проституткой. Боже, за что мне такое наказание! — стонала она. — Мне этого не выдержать, я не сегодня-завтра умру.

Она рассказала Габи о визите Роке, о пьяных глумлениях Рамиро и о разговоре с самой Марисоль, который ее ошеломил. Она, видите ли, перечеркнула свою жизнь, ей теперь все равно. Габриела, как могла, успокаивала мать. Нет, ей не верилось, что Марисоль, даже с отчаяния, могла решиться на такое. Она гордая, чистая девушка, хотя и вынуждена работать в сомнительном заведении.

— Вот что, мамочка. Я сейчас же иду туда и силой приведу ее домой. И больше мы не позволим ей там работать! — Габриела даже воодушевилась этим решением, и глаза ее вспыхнули. — Я так вцеплюсь в нее, что она не вырвется. Мы сейчас ей нужны, как никогда, и мы ей поможем.

Консуэло настояла, что она тоже пойдет, потому что считала себя виноватой: Марисоль помогала ей кормить семью, а она старалась не замечать, как тяжело девочке в этом баре, не заставила ее поменять работу. Как будто бы она родила своих детей только для тяжелого труда, а не для любви, счастья. Эстер тоже напросилась, чтобы взяли ее. Вдруг Марисоль заупрямится, тогда пригодится удар левой, который недавно освоила Эстер. Нокаутированную, Марисоль легче будет утащить.

Три женщины из семьи Груберов, воинственно настроенные решительно вошли в бар Роке. Самого хозяина это нашествие вначале равзеселило. И напрасно. Он недооценил опасности.

—Марисоль! — паясничал он. — Явились все твои родственницы. Уж не хотят ли они работать вместе с тобой?

Марисоль велела ему заткнуться, и он мигом подчинился, потому что побаивался ее крутого нрава. Но когда женщины подхватили Марисоль под руки и попытались силой увести из этого грязного вертепа, Роке спохватился.

—Грегорио! — крикнул он своего вышибалу. Немедленно выстави этих ненормальных.

Грегорио попытался вежливо выставить женщин но тут же получил весьма чувствительные оплеухи от Габриелы и Эстер. Причем Эстер попыталась применить удар левой.

—Ого! — удивился Грегорио. — У нее тяжела рука, у этой малышки. Не буду я драться с бабами, сам выпроваживай их.

Роке стало не до смеха. Его болезненное caмолюбие было уязвлено: Габриела назвала его грязным сутенером, белобрысой бестией, а его заведение притоном. Но больнее всего для него была потеря Марисоль — и источника дохода, и предмета его домогательств. Поэтому он ринулся в бой. Но Марисоль первая встала на защиту своего семейства — Роке тут же ретировался с расцарапанной физиономией.

Хотя хозяин бара и вопил, что эти хулиганки разгонят всех его клиентов, клиенты на самом деле были очень довольны спектаклем. Конечно, почти все они взяли сторону женщин и поощряли их радостными криками и возгласами:

—Ну ты, рыженькая, двинь ему еще раз левой! Смотри, приятель, какой у нее точный удар. Ты не только хорошенькая, киска, но и драться здорова.

Женщинам ничего не стоило бы увести Марисоль, если бы она сама не воспротивилась. Как ни убеждала ее Габриела, что это не место для порядочной девушки и нужно подыскать другую работу, она не поддавалась уговорам.

—А почему вы раньше не являлись меня спасать? — вдруг возмутилась она. — Никто не интересовался моей работой. Я всегда чувствовала себя такой одинокой. А теперь, когда стало поздно, вы спохватились.

Габриела вполне резонно заметила, что раньше она была просто гейшей и не нуждалась в спасении. Они давно замечали, что Марисоль мучается и тоскует, но не хочет поделиться с ними. Эта тоска и толкнула ее на опасный путь.

—Не слушай нравоучений этой чистюли! — кричал Роке, обрадованный тем, что Марисоль не желает уходить с семейством. — С твоей-то фигуркой и личиком ходить между столиками и разносить спиртное! Да ты можешь легко заработать целое состояние!