Белое безмолвие

Для книги: Чтобы попасть в лагерь, мне пришлось пролезть под нависающим сераком размером с целый ряд коттеджей стандартной застройки (и да, я таки ускорила шаг, пока двигалась в его тени). Оттуда горстка палаток в ПБЛ выглядела крошечной, как фишки в «Монополии». И снова на то, чтобы разбить лагерь и набрать снега для чая, у меня ушли почти все силы. Печку я разожгла без труда, а это тревожило меня больше всего. Тут повсюду следы предыдущих экспедиций: ветер отшлифовал поверхность льда, под которой виднеются обрывки брезента и нейлона, яркие молитвенные флажки, баллоны кислородной системы «Поиск» и разный пластик. Погода оставалась благоприятной, что редкость на такой высоте, – небольшой мороз, который всё усиливался. Я оказалась там единственной белой, но рядом трое шерпов обустраивали лагерь для своей команды. Они поглядывали на меня, и это как-то успокаивало. Я попыталась поесть, но проглотила всего пару кусков. Еда на высоте имеет другой вкус. Мне всё время кажется, что не хватает соли, а еще я поймала себя на том, что мне ужасно хочется карри и сахара. Дома я никогда не ем шоколад; для меня это горная еда.

Я почти не спала, но у меня будет время отдохнуть перед завтрашним подъемом в Лагерь II.

Если бы еще и не постоянное присутствие этого, можно было бы ликовать.

Потому что ситуация ухудшается.

Когда я поднималась на седло, двое шерпов провешивали там веревки. Но в какой-то момент я задержалась, чтобы оглянуться на склон, и мне показалось, что нас там четверо. Потом посчитала снова – нет, только трое.

Что-то морочило меня, не давало покоя, и я благодарна миссис Райан, моей прежней учительнице английского, за то, что в свое время она заставила меня выучить наизусть поэму Т. С. Элиота «Бесплодная земля» (раньше я ненавидела эти стихи). В памяти намертво застряли строчки:

Кто он, третий, идущий рядом с тобой?
Когда я считаю, нас двое, лишь ты да я,
Но, когда я гляжу вперед на белеющую дорогу,
Знаю, всегда кто-то третий рядом с тобой…[55]

Это именно то, что я чувствовала вчера. Четко помню, как миссис Райан говорила нам, что Элиота вдохновил рассказ первопроходца Эрнеста Шеклтона о том, как в Антарктике его, словно тень, преследовала какая-то призрачная фигура. Он и его компаньоны были уже на пределе своих сил, их жизни угрожала опасность, когда он пришел к убеждению, что за их группой следит некая мистическая сущность. Еще один человек. Четвертый, хотя их было только трое. Впрочем, Элиот в своей поэме превратил это существо в «третьего, что движется рядом с тобой». Так, может, я ощущаю присутствие Третьего Человека из версии Шеклтона?

Нельзя забывать, что ощущение чужого присутствия является обычным в горах или в любых других экстремальных условиях, опасных для жизни (только ведь моей жизни здесь ничего не угрожает? Или угрожает?).

Но Шеклтон говорил о своем невидимом компаньоне как о дружественной сущности, которая хотела только утешить его и помочь ему выжить. Моя же ощущается по-другому. В ней есть что-то отталкивающее. Какой-то надрыв. Что-то неприятное. Как дурной запах.

Но там, в поэме, разве не Третий Человек, по идее, должен был умереть?

А может быть, меня мучает стресс, связанный с предстоящим одиночным восхождением? Может, я таким образом пытаюсь сотворить себе компаньона, который присоединится ко мне? Уолтер? Нет, нет.

Или еще хуже: а вдруг это гипоксия или начало церебрального отека? Вдруг мой мозг отекает, и от этого у меня появились галлюцинации? Вряд ли. Отсутствуют другие симптомы: нет нарушения равновесия, нет головокружений, а горизонт остается там, где ему и положено находиться.