Белое безмолвие

Тадеуш встал и сообщил нам новость: поскольку в городе проходят маоистские демонстрации, мы отправляемся в базовый лагерь на день раньше, чем планировалось, чтобы избежать возможных неприятностей. Один из мужчин постарше, американец с длинной головой и дорогой стрижкой, поднял руку.

– Но ведь непосредственная опасность нам не угрожает, так, Тадеуш? – Он неправильно произнес это польское имя, и у него получилось «Тадэш».

– Нет, Робби, не угрожает. Но лучше не выходить за пределы Тамеля.

Робби кивнул и неопределенно махнул рукой, как бы говоря «можешь продолжать».

Никому не было скучно, все с интересом слушали, как Тадеуш, изъясняясь на английском с сильным акцентом, обрисовывает план ближайших действий и рассказывает, где и когда мы должны будем сдать свое снаряжение, которое нам не понадобится во время четырехдневного пути: его сложат в индивидуальные контейнеры и доставят в лагерь быстрее, чем мы туда прибудем. Он говорил очень уверенно, в какой-то момент встречаясь с каждым глазами. Тадеуш производил впечатление человека, который ничего не упускает, человека, чье доверие еще нужно заслужить. «Ты должен быть с ним осторожен, Сай», – сказал я себе.

Робби снова перебил его, спросив о помощи шерпов.

Если Тадеуша и раздражало то, что его перебивают, он этого никак не показал.

– Мы встретимся с Мингма и Дордже, шерпами, которые будут подниматься на гору вместе с нами, когда попадем в базовый лагерь. Дордже брал Эверест шесть раз; Мигма был там девять раз. – Мужчина постарше, сидевший рядом со мной, присвистнул сквозь зубы. – Они очень опытные проводники и очень хорошие ребята. Теперь дальше. Я знаю, что у вас у всех есть список состава нашей группы, который я выслал каждому, – я мысленно отругал себя за то, что не изучил его должным образом, – так что вам уже известно, как кого зовут. Однако давайте сейчас по очереди расскажем о себе подробнее.

Первым вызвался Робби, что меня не удивило. Эдакая непритязательная версия Тома Круза с наманикюренными ногтями и самомнением величиной с Канаду. Он был то ли каким-то ученым, то ли доктором и дважды поднимался на Денали; это его вторая попытка восхождения на Эверест. В прошлом году он пытался сделать это с непальской стороны с другой компанией-организатором, а свою неудачу целиком и полностью списывал на недостатки в работе туроператора. «Леди и джентльмены, полагаю, мы уже определили главного жлоба нашей группы», – мелькнуло у меня в голове.

Дальше была очередь моего дружелюбного соседа с желтыми зубами, шотландца по имени Малколм Фей, владельца сети магазинов, торгующих товарами для домашних животных. Малколм тоже любит поговорить, и, хотя он и не столь напыщенный, как Робби, весь сочится такой же самоуверенностью. Он поднимался на Маунт-Кук[57] в Новой Зеландии и на Чо-Ойю, а в прошлом году тоже пытался взойти на Эверест с северной стороны. Почему вернулся, он не объяснил.

Затем дело дошло до Говарда Перрина, последнего из трех мужчин среднего возраста за нашим столом. Эта прямая осанка, грудь колесом и глаза навыкате кого-то мне напоминали, и тут до меня дошло: «Блин, да это же настоящий Ганнибал Лектер!» Однако внешность оказалась обманчива: бухгалтер, проживающий в Бостоне, он своим срывающимся пронзительным голосом поведал нам, что это будет его третья – и последняя – попытка подняться на Эверест. Непальская сторона уже дважды побеждала его и практически полностью выжала финансово.

У всех трех моих товарищей по команде, выступавших до сих пор, был значительный опыт высотных восхождений, и всё же они потерпели здесь неудачу. «Не паниковать, – скомандовал я себе. – Ты тут не для того, чтобы подняться на вершину этой чертовой горы».

Я почти позабыл о той серьезной на вид женщине, пока она не заговорила сама. В ее речи чувствовался польский акцент, как у Тадеуша:

– Меня зовут Ванда Флорчак. Я родом из Польши, но сейчас постоянно проживаю в Сен-Жерве-ле-Бен во Франции, где работаю инструктором по горным лыжам и альпинизму. Я поднималась на Чо-Ойю, Пумори[58], Аконкагуа и Манаслу без кислородной маски и добралась до высоты восемь тысяч метров на Дхаулагири. Это моя первая попытка на Эвересте.

Каким-то образом ей удалось произнести всё это без эгоистичного хвастовства. Последовало напряженное молчание, потом Ирени хмыкнула. Малколм наклонился ко мне, дохнув на меня пивом, и сказал: «Пять восьмитысячников, и все без кислорода». Он не добавил: «Неплохо для цыпочки», но это и так было написано на его физиономии. Даже на Робби она явно произвела впечатление. Это может показаться эксцентричным и странным, но тут Ванда словно преобразилась в моих глазах, и я подумал: «А она очень даже горячая штучка». Вглядываясь в ее широкий рот и серые глаза, я уже не мог понять, почему вначале она показалась мне непривлекательной. Я мысленно подбирал ей двойника из числа знаменитостей. И не нашел. Она была уникальна, хотя много лет спустя я увидел Тильду Суинтон и с болью подумал: «Это она. Это Ванда». Не то чтобы точная копия, но похожа. Было в ней что-то такое.