Белое, черное, алое…

Ну, даже если предположить, что в случае с юристом страховой компании Костенко его использовали втемную, — например, Денщиков сказал, что надо съездить, задержать человека за изнасилование и привезти в РУВД, то в следующий раз-то он уже должен был понимать, что к чему? И кроме того, на совести Бурдейко и Сиротинского еще незаконный обыск у Скородумова. Хотя тут тоже — как посмотреть: постановление на обыск у них было, тут не придерешься, а они — люди маленькие, им сказали, что искать, они и искали. С чего я взяла, что он в сговоре с Денщиковым? Да и Денщиков, в этом я не сомневалась, наверняка уже придумал правдоподобную версию в оправдание всем своим акциям. А на чердаке напротив вертолетовского дома что Бурдейко делал? Выбирал место для бомбы с дистанционным управлением? Или выполнял служебное задание, следя за преступным авторитетом? Блин, как разобраться? Дорого я бы дала, чтобы узнать, что же из него вытрясли в токсовском лесочке вертолетовские цепные псы… А что-то, наверное, вытрясли. У них методы дознания очень эффективные. А от того, что там, в токсовском лесу, облили бензином и подожгли предварительно измолоченного, как боксерская груша, не кого-нибудь, а оперативника, было нехорошо на душе. Даже если он и был продажной гнидой, — все равно не заслуживал такой страшной смерти… Интересно, а Сиротинский-то еще жив? А брат его?

— Лень, а где ты все-таки с Анджелой познакомился? Извини, конечно, за нескромный вопрос, — обратилась я, сидя на корточках, к Кораблеву, занимавшему мое место и наблюдавшему за тем, как я собираю его шмотки.

— Подвез я ее, на машине, — рассеянно ответил Кораблев, думая о чем-то своем. — Я иногда на тачке халтурю, жить-то надо на что-то. Нет, вы представляете, как кризис грянул, народ стал на общественном транспорте ездить, не допросишься. Выехал я тут на охоту, стою на Комендани, мерзну, жду возле остановки, — может, кто-то заинтересуется. Поздний вечер. Тут подходит ко мне разодетая барышня, в рюшах и бомбошках, с каблуков чуть не падает. Доковыляла, значит, до меня, наклонилась, из декольте все вываливается, и интимно так говорит мне: «Усть-Луга…» Я чуть из тачки не выскочил, в душе все запело, думаю, голубушка, ты ж меня обеспечишь на всю рабочую неделю. Ух, прямо так сейчас и расцелую. Не в силах сдержать возбуждение, спрашиваю: сколько? Она декольте трясет и отвечает игриво: сто! Лихорадочно соображаю — рублей или баксов. Решаю, что поеду и за то, и за то. Открываю дверь и говорю: прошу, мадам! Она мне — нет, пойдем! И тянет меня за галстук из машины. Я удивляюсь, говорю — куда ж идти, ехать надо, а она повторяет: «Усть-Луга!», причем с придыханием. Блин, и тут до меня доходит: да не Усть-Луга, блин! А «услуга».

Нет, вы представляете? Я до утра в себя приходил.

— А где ж ты Анджелу подхватил? — продолжала я настаивать.

— На площади, возле городской прокуратуры…

Я наконец упаковала пристойным образом Ленькины форменные причиндалы и, поднявшись с корточек, протянула ему пакет. Он его молча взял.

— А где волшебное слово? — Я выжидательно смотрела на него.

— А! Спасибо, — спохватился Кораблев.

— Спасибом не отделаешься, Леня. Надо срочно устанавливать этих людей и всех ко мне вытаскивать. — Я протянула ему список, составленный ювелиром: три фамилии, с номерами телефонов, покупателей и продавцов итальянского креста. — Найдешь их, получишь орден.

— За Вертолета орден не получу, — возразил Кораблев.

— А ты что, только за орден согласен работать?

— А вы за что, за зарплату работаете? Кстати, вам ее заплатили?

— Нет еще, завтра обещают. Ох, блин, я же договорилась с мамашей Чванова и собиралась к ней поехать после заслушивания из городской, а зарплату не раньше трех привезут. Значит, я и завтра не получу.

— Давайте я за вас получу, — хмыкнул Кораблев.

— Ага, и в китайский ресторан. Как ты расплатился-то там?

— Расплатился, не волнуйтесь.

— Тебя не вышвырнули за проявленную наглость? — Меня не только не вышвырнули, мне еще дали карточку постоянного гостя, я теперь туда могу ходить со скидкой.

— А ты не боишься, что, когда широкая общественность узнает о смерти Вертолета, у тебя карточку отнимут?

— На ней не написано, что я друг Вертолета…

— На, почитай, — я кинула ему протокол допроса Костенко.

Кораблев внимательно изучил показания несчастного юриста и прокомментировал:

— Ну вот, кабаки да бабы довели его до цугундера. Половой извращенец, так ему и надо. А это что, моя Анджелка в теме?

— Твоя, твоя, так что глаз с нее не спускай. Она знает, где ты работаешь?

— Знает, я баб когда в машину сажаю, сразу говорю: «Здравствуйте! Полиция нравов!» Я ей уже предложил к нам общественным помощником оформиться.

— Куда к вам? В РУБОП, что ли?

— В полицию нравов…