Белое, черное, алое

Денщиков пожал плечами и поднялся со стула. Я вышла из кабинета вслед за ним и левой рукой, продолжая держать правую у глаза, закрыла дверь кабинета на ключ. Денщиков сел на скамейку у двери, а я зашла за угол и хлопнула дверью туалета. А потом тихо, старясь не стучать каблуками, зашла к Кузьмичу.

- Василий Кузьмин, срочно тащите мне человека из четвертой больницы, который заведует вещами больных. Кораблев должен знать. Как прибудет, позвоните по телефону в кабинет. Адвокат Сиротинского приехал?

- Отзвонился, что едет.

Я вернулась на исходные позиции, вытирая глаз носовым платочком.

- Игорь, давай я тебя допрошу по поводу Сиротинского.

Денщиков замялся:

- А меня разве можно допрашивать но делу о подзащитном?

- Но ты же помощник адвоката, а не адвокат, тебе его защита не поручена. Значит, ты его не знаешь?

- Кого?

- Сиротинского.

- Нет, что ты.

Я стала стучать по клавиатуре компьютера, занося в протокол его слова.

- Погоди, что ты там пишешь?

- Пишу, что никакого Сиротинского ты знать не знаешь...

- Подожди. Я знаю опера, Сиротинского Виктора, он у меня по убийству в бригаде работал. А этого как зовут, про которого ты спрашиваешь?

Небольшой прокольчик у вас, Игорь Алексеевич, мысленно отметила я. Сразу надо было спросить, как зовут Сиротинского. А то сначала "не знаю", а потом только "как зовут", особенно если хотя бы один Сиротинский в твоих знакомых числится.

- Ну, поскольку это не Виктор и опером никогда не работал, какая разница, как зовут. А Скородумова ты знаешь?

- Фамилия знакомая, - осторожно ответил Денщиков. - А можно поинтересоваться, с чего это ты про него спрашиваешь?

- Вопросы задаю я. - Эти слова я сопроводила широкой улыбкой, чтобы не создавать напряженности при допросе, но не вредно и напомнить Денщикову, что мы уже не беседуем как коллеги, а я его допрашиваю. - Ну что, вспомнишь, где ты слышал эту фамилию?

Он отвел глаза.

- Давай я тебе чуть попозже отвечу.

Ну конечно, он будет тянуть время до тех пор, пока не выяснит, что я знаю про их отношения со Скородумовым.

Звякнул телефон, Кузьмич сообщал мне, что прибыл адвокат Сиротинского и Кораблев привез женщину со склада больницы, которая запомнила человека, приходившего за вещами Скородумова.

- Ну что, Игорь, я записываю?

Он кивнул.

Принтер быстро отпечатал протокол, я положила перед Денщиковым листки и ткнула пальцем:

- Подпиши вот здесь, и здесь, и здесь.

- Да я уж знаю, где подписывать, - удивился Денщиков, нацеливаясь расписаться внизу страницы.

- Нет, подпиши каждый свой ответ.

- А зачем? Что это за новшества? Протокол подписывается внизу каждой страницы и в конце.

-Я хочу, чтобы ты каждый свой ответ подписал. Сейчас посиди в коридорчике, подожди.

- Чего ждать, Маша? Ты можешь толком ответить?

Но я не ответила и пошла в хорошем темпе допрашивать работницу больницы и проводить опознание Сиротинского. Оно завершилось блестяще: у толстой усатой тетеньки, кладовщицы из больницы, зрительная память была на высоком уровне, гражданское правосознание - и того выше. Она с трудом дождалась, пока все рассядутся, ей разъяснят, что за дачу ложных показаний наступает уголовная ответственность, и попросят указать человека, о котором она только что дала показания, и басом закричала:

- Да вот он, вот этот, я же говорила, высокий, рожа наглая, еще деньги мне предлагал, урод! А у меня, между прочим, рабочая совесть есть! Это если я каждого вещи буду продавать! Да пока я в кладовой работаю, у меня ни одной спички не пропало!..

- За что он вам деньги предлагал?

- А чтобы я ему вещи больного отдала! Больной в реанимации лежал, в кардиологии. И до сих пор лежит. Я, говорит, родственник, дайте вещи. Сейчас, разбежалась, только в бумажку заверну. Тьфу!

Свидетельница была уверена, что раз этого человека ей предъявляют на опознание в РУБОПе, значит, он гад. Анатолий Степанович Сиротинский отвернулся. Надо было ковать железо, пока горячо, и через пять минут он сидел напротив Игоря Денщикова на очной ставке.

- Сиротинский, вы знаете этого человека?

- Впервые вижу. - Сиротинский облизнул сухие губы.

- А вы, Денщиков, его знаете? -- Не припоминаю.

- Сиротинский, приходили ли вы в больницу номер четыре, в кладовую, пытались ли получить там какие-либо вещи?

- Нет.

- Чем вы объясните, что вас опознала кладовщица?

Прежде чем Сиротинский успел сказать что-нибудь вроде "она больная" или "спросите у нее", вмешался его адвокат:

- Разрешите, мы прервем очную ставку, мне нужно поговорить с клиентом.

Адвокат, который показался мне опытным и неглупым, похоже, собрался объяснить своему подзащитному, что отрицание бесспорно доказанных вещей вызывает негативную реакцию суда и им надо срочно придумать удобоваримое объяснение опознанию.

- Конечно, - любезно разрешила я. - Сразу хочу вам сообщить, что второй участник очной ставки - помощник адвоката и прибыл с ордером другого защитника на участие в деле Сиротинского, так что, видимо, предстоит замена адвоката. Когда будете беседовать с вашим подзащитным наедине, выясните заодно вопрос о том, кто будет его защищать.