Белое, черное, алое

Василий Кузьмич позвал оперов. Пришли два деятеля - Козлов и Ерофеев, не внушавшие мне оптимизма своими розыскными способностями. Про Ерофеева анекдоты ходили, и кличка у него была Киллер из-за такой истории. Когда он пришел в РУБОП, он долгое время разрабатывал одного бандита, писал про него бумажки всякие и складывал в "корочку", но реализовывать свои знания и сажать этого бандита не торопился. Прошло полгода, и бандит был убит в перестрелке. До Ерофеева докатился этот слух, он составил соответствующую бумажку и списал "корочку" за смертью фигуранта. А начальник, когда Ерофеев принес ему бумаги на подпись, стал орать на весь отдел дурным голосом, поскольку в последней бумажке значилось, что Ерофеевым проводились оперативно-розыскные мероприятия в целях изобличения фигуранта, но изобличения не состоялось, так как "в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий фигурант умер".

- Ребята, а вы вместе с Краммом на обыск ездили?

- Нет, - ответил Козлов, - но вы не бойтесь, мы все законно сделали, техника из РЭУ взяли и дверь открыли.

- Ключами?

- Да... - они замялись. - Крамм-то ключи нам дал, но левые какие-то, они не подошли, и мы дверь сломали. Да там замочек хлипенький такой был, мы только плечом надавили - и вошли.

- А чего одежду не изъяли? - спросила я, вертя в руках протокол обыска. Я же просила у этих троих изымать всю одежду - куртки, брюки, свитера. Надо же экспертизу проводить, может, у них на одежде следы крови, микрочастицы, гарь, еще что-нибудь...

Эта парочка переглянулась.

- А не было там больше никакой одежды! - после секундного замешательства заявил Козлов.

- Что, вообще ничего?

- Ничего!

- Что, и трусов с носками не было? И обуви больше никакой? - не поверила я.

Они молчали, но паузу прервал телефонный звонок. Кузьмич схватил трубку. Некоторое время он молча слушал, потом так же молча протянул трубку мне.

- Але! - сказала я.

- Так вот я и говорю, - дребезжал в трубке старческий голос. - Пошла утром в собес, а там очередь. Пока доехала, а квартира моя опечатана. И ваш телефон указан. Вот, сейчас скажу: "По всем вопросам обращаться в РУБОП..." Это что такая за организация? Это не санэпидстанция? Я могу в квартиру-то войти? Я от соседей звоню...

- Скажите ваш адрес, - попросила я собеседницу.

- Ага, ага, улица Волкова, дом три.

- А квартира?

- Квартира десять, третий этаж.

- Подождите, пожалуйста, у телефона, - попросила я и, закрыв мембрану рукой, спросила у Козлова и Ерофеева, куда они ездили на обыск.

- Волкова, три - девять.

- Скажите, пожалуйста, - спросила я старушку, - а только ваша квартира на этаже опечатана?

- Только моя, - ответила старушка. - У меня квартиру-то не отнимут? Она племяннику завещана...

- Вы можете снять печати и войти в квартиру, произошло недоразумение. А наши сотрудники сейчас подъедут и все вам объяснят.

Я положила трубку и посмотрела на оперов.

- Придется вам еще раз съездить, сделать обыск в квартире девять. Вы поняли, что случилось?

- Не-а, - ответил за двоих Киллер.

Я открыла рот, чтобы объяснить им, что случилось, уже еле сдерживаясь, чтобы не оскорбить их, но меня опередил Кузьмич.

- Машечка, выйди, - попросил он.

Мы вместе с Горчаковым встали и вышли из кабинета; в коридоре не разобрать было слов, которые произносились громовым басом Василия Кузьмича, но это были однозначно не ласковые слова. Что-то даже грохотало, может быть, Кузьмич швырялся стульями. Через некоторое время открылась дверь, и Козлов робко спросил:

- А как мы дверь вскроем? Техник РЭУ уже ушел, рабочий день закончился...

- Сейчас я вам напишу разрешение, возьмете из камеры Крамма и с ним поедете. Они переглянулись.

- И заодно перед соседкой Крамма извинитесь, зайдете в десятую квартиру. Книжку записную ей вернете.

- А может, не надо еще одного обыска? - спросил Киллер. - Все равно там ничего не найдем. Оружия там наверняка нету.

- Я вас просила не оружие искать, а изъять одежду и обувь, особенно запачканную землей. В ванной не забудьте посмотреть, - сухо сказала я, протягивая Козлову разрешение на вывод Крамма.

- Мы поздно приедем, - сделал последнюю попытку Козлов.

- Ничего, я подожду, в крайнем случае мне домой отзвонитесь.

Они перевели взгляд на своего начальника, тот ничего не сказал, только грозно шевельнул черными усами, и их как ветром сдуло.

Через час они позвонили из квартиры, которую Крамм снимал на улице Волкова; они нашли там кроссовки, заляпанные грязью, с запахом бензина, и такие же грязные джинсы, а на сладкое - автомат с двумя полными рожками в тумбочке прямо при входе в квартиру. И буквально сразу же вышли на связь опера, поехавшие с обыском к Ганелину и Гучко, которые снимали одну квартиру на двоих. Там тоже грязная обувь, да еще и сюрприз в виде удостоверения на имя оперуполномоченного Бурдейко В. В. с отодранной фотографией; похоже, кто-то из них уже ладил туда свою. Так что к лесочку, где В. В. Бурдейко закончил свои дни, эта троица, похоже, привязана намертво.

А мы втроем - Горчаков, Кузьмич и я, пока нам никто не мешал, обсуждали, что мы имеем в результате сегодняшних мероприятий и чего не имеем.