Белое, черное, алое…

Пока я натягивала перчатки, из парадной вышел молодцеватый красавец в серой генеральской шинели, сидевшей на нем как военная форма на белогвардейце аристократических кровей. Вообще он выглядел как киношный персонаж, прямо Штирлиц, и это поначалу вызывало легкое раздражение, поскольку резало глаз на фоне сутулых и мятых его сослуживцев. Генерал Голицын своей белогвардейской фамилии соответствовал и имел прозвище, конечно же, «поручик Голицын». А вообще он был очень дельным мужиком. Прошел классический путь от рядового опера до заместителя начальника ГУВД, возглавляющего уголовный розыск, то есть службу знал туго, не какой-нибудь партийный выдвиженец. (Были такие в главке; генерал мог зайти в кабинет к следователю, выслушать доклад: «Товарищ генерал, провожу очную ставку по уголовному делу», и сделать замечание, почему следователь одновременно двоих допрашивает, так нельзя; следователь ему — да это же очная ставка, понимаете? А генерал свое гнет: понимаю, но все равно не положено, пусть один в коридор выйдет.) Я с Голицыным пару раз сталкивалась на местах происшествий и всякий раз бывала приятно удивлена тем, что есть же, оказывается, грамотные начальники, которые не топчут следы, не создают нервозную обстановку, и, что меня особенно поразило — заботятся о подчиненных. Если приезжал Голицын, все вопросы тут же решались. Машина нужна — пожалуйста, специалисты требуются — сейчас будут, в шестнадцать часов привезти горячий обед всей группе, ну и так далее. Видно было, что мужик хороший, даже странно, что до генерала дослужился, да еще и с такой внешностью…

Опера про него с гордостью говорили: «Наш — самый молодой генерал в главке», сорок девять лет, хотя выглядел он намного моложе, а седой висок только шарма ему придавал; в общем, Господь Бог ему отмерил полной пригоршней.

Голицын широким шагом подошел к машине, открыл дверцу и помог мне выйти.

Это было совершенно не лишним, из «форда» с его низкой посадкой вылезать было не так просто, и когда я поставила на асфальт ногу, разрез моей юбки распахнулся, обнажив другую ногу почти до бедра; при этом бравый «поручик» окинул ее весьма одобрительным взглядом.

Поправив юбку, я поздоровалась с ним, и он ответил:

— Здравствуйте, Мария Сергеевна! Прошу!

Поразившись тому, что он помнит мое имя-отчество, я проследовала за ним к парадной; тут зазвонил мобильный телефон, который Голицын держал в руке, и он, коротко извинившись, отошел в сторону и стал вполголоса что-то говорить в трубку, а я поинтересовалась у оперативников из убойного, почему они торчат на улице, а не на месте происшествия. Они дружно хмыкнули, а начальник отдела Мигулько объяснил, что в парадной не протолкнуться от генералов…

— Вы мне хоть расскажите толком, что стряслось, — попросила я.

В перерывах между затяжками Костя Мигулько поведал, что депутат Государственной Думы Бисягин, занимавший в этой парадной две квартиры, то есть целый этаж, в два часа дня почувствовал себя плохо, сказал референту, что поедет домой отлежаться, и в сопровождении охранника, а по совместительству — водителя, уехал из офиса. Из машины позвонил по мобильному телефону в квартиру, попросил домработницу приготовить ему крепкого чаю, предупредил, что подъезжает и через пять минут будет дома. Обычно водитель-охранник сопровождал его до дверей квартиры; и этот день, судя по всему, исключением не был. Взрыв произошел, когда Бисягин с охранником вошли в лифт; двери, наверное, еще не успели закрыться, поскольку несчастных разметало по всей площадке первого этажа. Кое-где в доме вылетели стекла; обалдевшие жильцы, из тех, кто днем был дома, высыпали на лестницу и увидели раскуроченный лифт, опаленные стены, а возле лифта — человеческие останки в лужах крови. Вызвали «скорую помощь»; но доктора, через проем входной двери увидев отдельно лежащие руки, ноги и головы, даже входить в парадную не стали, в машине заполнили карту выезда — «смерть до прибытия», и поехали по своим делам дальше.

Подошедшие как раз в этот момент работники милиции осмелились приблизиться к тому, что осталось от тел, и в кармане куска куртки, надетого на кусок туловища, обнаружили бумажник с документами — водительские права, удостоверение помощника депутата Бисягина; жильцы любезно показали квартиру депутата.

Домработница долго открывать не хотела — готовила чай хозяину, ведь с минуты на минуту должен был появиться, и даже то, что дом тряхнуло как от извержения вулкана, ее от этого занятия не отвлекло. Наконец ее удалось выманить на лестницу, и по ботинкам, портфелю и остаткам пальто она опознала хозяина, а заодно предоставила уголовному розыску ценную информацию о том, что Юрий Петрович Бисягин занемог внезапно и принял решение уехать домой всего за полчаса до смерти.

Работники милиции, у которых ноги подкосились уже при виде удостоверения помощника депутата, окончательно затосковали после опознания самого депутата Госдумы. Все прекрасно понимали, что это значит: ничего хорошего.