«Белое дело». Генерал Корнилов

такая точка зрения, поддержанная явным большинством Государственного совещания? Как опытные политики, они не могли этого не понимать. Да и правые, в том числе кадетские, газеты не считали нужным скрывать подлинный смысл этого поворота, призывали перейти от методов терапии в «лечении общества» к «хирургической операции». Но лидеры Советов слишком уверовали в политику соглашения всех «живых сил России», слишком боялись нарушить ее дальнейшими революционными преобразованиями, чтобы стать преградой этому грозному повороту.

« Кале дни,— писал В. И. Ленин,—издевался над меньшевиками и эсерами, которые вынуждены были молчать. Им плюнул казачий генерал в физиономию, а они утерлись и сказали: „божья роса!“» ²⁵.

Когда 15 августа Керенский произнес свою заключительную речь, еще более цветистую, но такую же пустую, как и при открытии совещания, раздались аплодисменты, слышались крики: «Да здравствует революция! Ура! Да здравствует Керенский!» Однако все это было не более чем выражением официальных, казенных чувств. Трезвым политикам, делающим политику ие в парадных залах, а за кулисами, при закрытых дверях, было ясно: Государственное совещание, задуманное Керенским как мера сплочения и единения вокруг правительства, напротив, обнаружило углубляющийся общественный раскол. Оно к тому же показало крепнущую силу правого лагеря и нерешительность, половинчатость позиции соглашателей, поддерживающих Керенского, но явно не желающих «ожесточать» правых. Все прочнее складывалась убежденность: Керенский теряет престиж, шансы Корнилова растут.

Корнилов, но-видимому, так и понял. Во время Государственного совещания в своем поезде, стоявшем на Александровском вокзале, он вел конфиденциальные переговоры с рядом лиц, па которых мог рассчитывать в дальнейшем. Здесь побывали такие люди, как генерал М. Алексеев, промышленно-финансовые воротилы А. Путилов п А. Вышнеградский, кадетский лидер П. Милю-.ков, черносотенец В. Пуришкевич и др. О чем шла речь? В разговоре с Алексеевым Корнилов будто бы предложил ему встать во главе «движения», как создателю «Союза офицеров» — сердцевины заговора. Если дело обстояло действительно так, то почти наверняка Корнилов рассчитывал получить от Алексеева отрицательный ответ: по преклонным годам, по личным качествам и по своему положению (он находился в отставке) Алексеев никак не годился на роль диктатора. И Алексеев действительно отказался.

Беседа с «деловыми людьми» — Путиловым и Вышнеградским — носила «меркантильный» характер: Корни

лов просил денег на затеваемый им переворот. «Надо собрать офицеров, юнкеров,— говорил он.— Нужны деньги, чтобы разместить людей перед выступлением, кормить». Деньги были твердо обещаны. Побывал в поезде Корнилова и «сам» Милюков. Позднее он признал, что уже тогда ему стало ясно, что «момент открытого конфликта с правительством Керенского представлялся в уме Корнилова совершенно определившимся вплоть до заранее намеченной даты 27 августа». Корнилов, по словам Милюкова, просил политической поддержки со стороны кадетов, но Милюков якобы предупредил Корнилова против выступления «насильственного и кровавого характера». Есть, однако, данные о том, что Милюков пе был вполне искренним. Еще перед Государственным совещанием на заседании ЦК кадетов Милюков говорил, что в назревающем конфликте между военным командованием и правительством нужно взять сторону военных. Он не исключал, правда, и «двуумвирата» (Керенский + Корнилов), но более склонялся к мысли, что лучшим вариантом будет власть без Керенского. Вполне можно допустить, что во время встречи с Корниловым в дни Государственного совещания Милюков обещал ему поддержку.

Можно предположить, что именно после Государственного совещания, по возвращении в Ставку, Корнилов принял важнейшее решение: начать прямую борьбу за диктаторство, в жертву которой могли быть принесены не только ненавистные ему большевики, лидеры «самочинных организаций», но при определенных обстоятельствах и «виляющий» Керенский. К сожалению, трудно документально подтвердить это решение, но оно становится вполне осязаемым в таком важном эпизоде, как предпринятое Ставкой форсирование переброски и сосредоточения воинских частей в пунктах, напрямую ведущих к Петрограду.

Это была старая, еще со времени командования Петроградским военным округом, идея Корнилова. Тогда, как мы помним, он (вместе с Гучковым) бился над осуществлением замысла ликвидации революционного гарнизона Петрограда. В конце концов родился «обходной» план.

Поскольку в случае захвата немцами Риги могла возникнуть угроза Петрограду, по приказу Корнилова в штабе округа начали разрабатывать проект формирования отдельной Петроградской армии с включением в нее войск, расположенных в Финляндии, Кронштадте, районе Ревеля, и... Петроградского гарнизона. Это открывало путь для его переформирования.