«Белое дело». Генерал Корнилов

Они пытались вести работу в Семеновском, Преображенском полках и броневом дивизионе, расположенном в казармах Измайловского полка. Выпускали газеты «Серая шинель» и «Простреленная серая шинель» с противоболыневистскими материалами и карикатурами на большевистских лидеров. Но работа эта фактически оказалась бесплодной. Еще меыыние результаты были достигнуты в рабочей среде. «Не довольно ли было пролито братской крови? — говорили рабочие.— Надо подумать не о том, чтобы ссориться с большевиками, а как с ними сговориться...»

Однако демонстрации по призыву «Союза защиты Учредительного собрания» все же состоялись: среди городской публики, а также среди части солдат, да и рабочих нашлось немало, для которых лозунг «Вся власть Учредительному собранию» по-прежнему представлялся высшей демократической ценностью. Собравшись на Марсовом поле, демонстранты по Литейному проспекту двинулись к Таврическому дворцу. В столкновениях с красногвардейцами, солдатами и матросами, подчиненными Чрезвычайному штабу, созданному «для защиты власти Советов от всех покушений контрреволюционных сил», 9 человек были убиты и 22 ранены. Тяжелый, трагический инцидент.

* * *

Собрание пытался открыть старейший его член — эсер

С. Шевцов. Однако Я. Свердлов властно взял председательский звонок в свои руки. Он зачитал «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», предложил обсудить и принять, начав тем самым разработку «коренных оснований социалистического переустройства общества». В зале Таврического дворца сидели в подавляющем своем большинстве социалисты — эсеры, меньшевики, близкие им общественные и политические деятели. Правые члены Учредительного собрания, за редким исключением, на заседание не явились: кадеты были объявлены врагами народа и некоторые из них уже подверглись аресту, другие скрылись. Таким образом, Учредительное собрание являлось социалистическим: по предложению большевика Скворцова-Степанова после открытия его Я. Свердловым все присутствовавшие поднялись и запели «Интернационал», хотя, как вспоминал секретарь собрания эсер М. Вишняк, пели нестройно, вразброд и ужасно фальшивили. Но это лишь штрих. Главное заключалось в другом: социалистическому Учредительному собранию Совнарком и ВЦИК предложили программу, открывавшую путь к социализму.

На трибуну поднялся В. Чернов, избранный председателем Учредительного собрания. Он говорил о безвозмездной передаче земли крестьянам, о всеобщем демократическом мире, о «великой воле к социализму трудовых масс России». Чернов констатировал, что «страна показала небывалое в истории желание социализма». 7 января «Правда» писала, что в речи Чернова «были сплошные (словесные, правда) уступки советской платформе: тут был и мир, и земля, и рабочий контроль...». Л горьковская «Новая жизнь», корреспондент которой находился в Таврическом дворце, 6 января признала еще определеннее: «...устами избранного председателя

оно (Учредительное собрание.— Г. И.) провозгласило такую программу, изложение которой прерывалось криками: „Это большевистская программа!¹¹»

Значительная часть правых эсеров реагировала на речь своего лидера сдержанно, если не отрицательно. Го-ворилп даже, что он пытался «подыграть» большевикам. Одни из эсеровских учредиловцев писал позднее: «Председатель своей речью посадил нас в такие калоши, из которых нам, пожалуй, уже никогда не выбраться». Но Чернов видел дальше: он сознавал, что ничего другого, кроме программы СНК н ВЦИК, трудовая Россия не примет.

Чернову отвечал Н. Бухарин. Он говорил, что призывы Чернова к социализму — это всего лишь общие слова, а большевики хотят не только говорить о социализме, но хотят его осуществлять уже сегодня, сейчас. Перед каждым из нас, заключал Бухарин, «стоит один вопрос: ...с нем мы будем — с Калединым, с юнкерами, с фабрикантами, купцами, директорами учетных банков, которые поддерживают саботаж, которые душат рабочий класс, или будем с серыми шинелями, с рабочими, солдатами, матросами, будем с ними идти плечо к плечу, разделяя всю их участь, радуясь их победам, скорбя их поражениям, спаянные единой волей социализма...»

На трибуну вышел меньшевистский лидер И. Церетели. В длинной, взволнованной речи он предупреждал против «роковых опытов с социализмом», предсказывал, что в случае «разделения демократического единства» страну ожидает триумф контрреволюции, «на развалинах, оставшихся от большевизма».