Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Если этого не произошло бы, то не стоило надеяться на скорое окончание братоубийственной гражданской войны. Ведь «пролитая кровь всегда взывает к новой крови. И отмщение – к новому возмездию. Строительство на вражде – строительство на вулкане. Взрыв – и снова царство смерти и разрушения».

Но если искоренение зла в Православной Руси совершится без отмщения и с молитвенной верой, тогда «воистину подвиг твой за Христа в нынешние лукавые дни перейдет в наследие и научение грядущим поколениям, как лучший завет и благословение».

Правомерен ли вывод о стремлении Святейшего Патриарха этим Посланием «предотвратить» или «остановить» гражданскую войну? Ведь война эта уже была в самом разгаре, продолжалась без малого два страшных года, и Послание было написано не в октябре 1917-го или в ноябре 1918-го?

Скорее следовало понимать слова Патриарха как призыв к белой власти установить достойный порядок на Руси, измученной от «красного террора» и от политики преданных анафеме большевистских правителей. Порядок, лишенный в основе своей страшного греховного принципа «злом за зло воздаяние».

И как благословение Патриарха Тихона тем воинам, которые соучаствуют в совершении «чистого подвига» освобождения России со всеми верными чадами и служителями Святой Православной Церкви, звучали последние слова Послания: «Тем, которые поступают по сему правилу, мир им и милость. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братие. Аминь (Гал. 6, 18)»[717].

Примечательны в этой связи слова, сказанные командующим Добровольческой армией генерал-лейтенантом А. И. Деникиным после освобождения Ставрополя в августе 1918 г.: «Один из известных и крупных русских иерархов, посылая свое благословение, сказал: «Молюсь ежечасно и боюсь, чтобы русские рати, затуманенные разными ориентациями, не подняли бы когда-нибудь оружия брат против брата». Этого не будет. Настанет некогда день, когда переполнится чаша русского долготерпения, когда от края и до края прогудит вечевой колокол, «звеня, негодуя и на бой созывая»… И тогда все армии: и Добровольческая, и казачьи силы, и южная, и сибирская, и фронт Учредительного собрания, – сомкнут свои ряды. Большие и малые реки сольются в одном русском море. И бурно – могучее, оно смоет всю ту нечисть – свою и чужую – что села на израненное, измученное тело нашей Родины»[718].

Показательно прежде всего Слово, сказанное в Прощеное воскресенье и день памяти Священномученика Гермогена (17 февраля (2 марта) 1919 г.) В нем Патриарх отвечал на насущные, волновавшие многих прихожан, вопросы. «Чем же и как может ныне помочь Церковь Родине нашей? Быть может, тем, что будет способствовать восстановлению монархии и посадит опять на Престол Царя? Знаем, что недоброжелатели Церкви и духовенства такое подозрение приписывают нам и ставят в тяжкую вину, обвиняя нас как явных и скрытых контрреволюционеров. Пусть успокоятся. Установление той или иной формы правления государства – не дело Церкви, а самого народа. Будет ли Царь, будет ли Конституция, будет ли Президент Российской Республики, это решит сам народ, а Церковь не связывает себя навеки определенным образом правления, ибо таковой имеет лишь относительное историческое значение» (отрывки из текста Слова Святейшего Патриарха, см. приложение № 3.).

Послание Святейшего Патриарха, в котором повторялись и уточнялись многие положения, высказанные в Слове на Прощеное воскресенье в день памяти Священномученика Гермогена 17 февраля (2 марта) 1919 г., и которое является важным для понимания отношения Патриарха к Белому движению, было утверждено 25 сентября (8 октября) 1919 г. Оно написано в форме обращения «К архипастырям Русской Церкви» и, возможно, более других известно современным читателям. Взаимосвязь Послания и Слова очевидна, поэтому совершенно неправомерны утверждения о том, что Святейший Патриарх отразил в октябрьском акте «чужие мысли», писал его «под диктовку ВЧК».

Следует отметить, что адресовано Послание было не «чадам Православной Русской Церкви» и даже не ко всем «пастырям», а именно к «архипастырям», то есть епископам, первоиерархам Православия – «служителям и глашателям Христовой Истины». Тем не менее, существует точка зрения, что именно в этом Послании Святейший Патриарх указывал на отсутствие поддержки Белому движению в силу его исключительно «политического» характера.