Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Обеспеченные валютой рубли и импортные товары стабилизировали бы торговлю и финансы, разрешили проблему «товарного голода» и, самое главное, привлекли на сторону белых армий крестьян и горожан, обеспечивая победу не только на военном, но и на финансовом фронте. Путилов ссылался, в частности, на пример Северного фронта, где британское экспедиционное командование ввело в обращение рубли, обеспеченные фунтами (1 фунт стерлингов – 40 рублей)[862].

После «победы над большевизмом» на втором этапе «лечения русского денежного обращения» предполагалось «радикальное хирургическое средство – девальвация». Путилов признавал необходимость «понижения рубля», при том условии, что новые деньги будут по-настоящему полноценными. При этом считалось возможным постепенное восстановление золотовалютного рублевого стандарта, которое произойдет также с помощью иностранных государств, поскольку «если Союзниками будет сохранено золотое основание денежного обращения, то на этой базе Россия едва ли будет в силах одна без их помощи привести в порядок свою денежную систему, ибо тот золотой запас, который останется в ее распоряжении, будет несомненно недостаточен для обеспечения количества денежных знаков, необходимых для правильной экономической жизни страны…»[863].

Таким образом, иностранная помощь путем прямого участия как в восстановлении платежеспособности российского рубля, так и золотовалютного обращения признавалась Путиловым необходимой для отечественных финансов.

«Российскому Круппу» принципиально возражал Б. А. Каминка. В своем «особом мнении», переданном Комиссии, директор Азовско-Донского банка резонно отмечал, что «новые знаки исчезнут из обращения», сделавшись для потенциальных товаропроизводителей перспективным средством накопления, а не ожидаемым средством обращения. Кроме того, «обесценение рубля», оправдываемое Путиловым с точки зрения подрыва «финансовой мощи большевиков», нанесло бы удар не столько по Ленину и Троцкому, сколько по большинству населения. Ведь зарплаты и другие выплаты в советских учреждениях и на советских заводах производились в рублях, с крестьянами также расплачивались пусть и ничего не стоящими, но все-таки рублями. И уж тем более, с точки зрения Каминки, не стоило радоваться иностранной поддержке российской денежной системы. Он «решительно возражал против той поспешности, с которой Русское Государство признается впадающим в несостоятельность должником, делами которого должен заниматься уже не он сам, а его кредиторы»[864].

Каминка считал, что более предпочтительным и, самое главное, более выгодным для финансовой независимости России является проект введения государственного займа: «…Только путем принудительного обращения всех или большей части циркулирующих кредитных билетов в долгосрочный Государственный заем может быть достигнуто существенное оздоровление нашего финансового положения…». При этом можно было бы «…установить двоякого рода облигации Государственного займа: одни с большей доходностью процента и погашения, а другие – с меньшими нормами…»[865]. Девальвация же «по-путиловски», по мнению Каминки, была невозможна уже потому, что вместо одного «упавшего» рубля появился бы новый «падающий» рубль, связаннный с колебаниями курса какой-либо иностранной валюты. «…При создавшихся условиях девальвацию произвести невозможно, ибо это была бы не девальвация, а позорное банкротство, которое выбило бы Россию навсегда из строя великих держав…»[866]. Ведь без оздоровления экономики, насыщения рынка товарами и стабилизации производства невозможна и нормальная финансовая система, так как «в каком бы виде денежная реформа ни была произведена, она лишь тогда сможет увенчаться успешным результатом, если международный торговый баланс будет для нас благоприятен…».

Что касается иностранных валютных «вливаний», то «вопрос о том, нужна ли нам будет вообще и при каких пределах помощь Союзников для восстановления нашего денежного обращения, должен оставаться открытым… Иностранные капиталы нам нужны будут, но они должны приходить по собственной инициативе и при свободной конкуренции», – заявлял Б. А. Каминка[867].