Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Но при этом Хорват настаивал на приоритетах экономических интересов КВЖД, что в условиях транспортного кризиса и требований Забайкалья и Приморья о чрезвычайных мерах на железных дорогах могло привести к разногласиям с Семеновым и Розановым. Кроме того, генерал не признавал «верховной власти» атамана Семенова даже после ссылок последнего на пост, полученный Указом Верховного Правителя от 4 января 1920 г.: «Я всей душой, всеми своими силами стремлюсь к возрождению русской государственности и, конечно, всемерно и неизменно буду содействовать и ген. Розанову и атаману Семенову в их работе в этом направлении, но, с другой стороны, я не могу допустить вмешательства в управление железной дорогой, так как вся ответственность за благосостояние дороги лежит исключительно на администрации дороги и, в частности, на мне как на директоре-распорядителе… Железная дорога обслуживала нужды соседних областей, насколько это было в ее силах, но ведь железная дорога существует исключительно на собственные средства, без каких бы то ни было субсидий от казны, и поэтому, при настоящих чрезвычайно тяжелых экономических и финансовых условиях, дабы не прекращать своего существования она вынуждена повышать тарифы, отказывать в льготных перевозках, в предоставлении внеочередных нарядов на вагоны и т. п.; все это могло явиться стеснительным для Забайкалья и Приморской области и на этой почве могли произойти те или другие трения, но и только. Трения на деловой почве всегда могут быть устранены путем переговоров и тех или других соглашений, и ни о какой вражде не может быть и речи».

Свой особый статус Хорват обосновывал также и ссылкой на внешнее окружение полосы КВЖД, на необходимость сотрудничества с властями Китая. Как следовало из интервью, это имело для него даже большее значение, чем взаимоотношения с любой «русской властью», поскольку и административный статус КВЖД, как разъяснял генерал, способствовал этому. «Дорога является частным торгово-транспортным предприятием, – подчеркивал Хорват, – оперирующим, в силу нашего договора с Китаем, на иностранной территории. Это предприятие чисто-русское, и я, будучи в течение ряда лет сперва управляющим дорогой, а затем директором-распорядителем общества таковой, в основу своей деятельности неизменно полагал всемерное ограждение русских интересов…, но, вместе с тем, я глубоко всегда сознавал, что дорога может успешно функционировать лишь при благожелательном отношении местного населения, интересы коего обслуживаются дорогой. Неуклонное проведение в жизнь этих начал дало возможность дороге заручиться дружбой Китая. Административное устройство гражданской жизни в полосе отчуждения принадлежит управляющему дорогой, русская же власть непосредственного касательства к полосе отчуждения не имеет».

Общий вывод программного интервью Хорвата звучал вполне определенно: «Я всей своей душой, всеми своими силами стремлюсь к возрождению русской государственности и, конечно, всемерно и неизменно буду содействовать и ген. Розанову и атаману Семенову в их работе и в этом направлении; с другой стороны, я не могу допустить вмешательства в управление железной дорогой, так как вся ответственность за благосостояние дороги лежит исключительно на администрации дороги и, в частности, на мне, как на директоре-распорядителе»[1028].

Как правомерно утверждал Хорват, китайские власти объективно становились гарантом стабильности на КВЖД. Бывший глава Совета министров Российского правительства П. В. Вологодский, успевший покинуть охваченный антиколчаковским восстанием Иркутск и прибывший в Харбин 29 января 1920 г., так характеризовал ситуацию, сложившуюся к этому времени: «Мы приехали в Харбин, когда здесь готовилась профсоюзами политическая демонстрация, когда рабочие через свою делегацию предъявили Хорвату ряд требований политического и экономического характера, освобождения из-под стражи политических, избрание различных комитетов и советов. Поэтому наше настроение было тревожное, однако все названные лица, а также некоторые знакомые из торгового и банковского мира нас успокаивали, что здесь нельзя опасаться хозяйничанья большевиков, – до этого не допустит китайская военная власть. И действительно, вскоре профсоюзы отменили назначенную демонстрацию, собравшиеся же на митинги были распущены китайским генералом с предупреждением, что он и впредь никаких митингов русских не допустит. Это нас успокоило…».