Белое движение. Исторические портреты (сборник)

Но далее последовал целый шквал переименований. Белоповстанческая Армия была переименована в «Приамурскую Земскую Рать», а Дитерихс, как ее Главнокомандующий, стал называться «Воеводой Земской Рати». Корпуса были переименованы в рати, полки – в отряды, батальоны – в дружины. Соответственно, все они получили новые наименования. «Земская Рать» теперь была разделена на четыре «Рати» или «Группы»: Поволжскую Рать генерала Молчанова, Сибирскую (стрелковую) Рать генерала Смолина, Сибирскую Казачью Рать генерала Бородина и Дальневосточную Рать генерала Глебова. Если Дитерихс, подыскивая для воинских частей и соединений «древнерусские» термины, надеялся, что в ряды «ратей» мощным потоком хлынут новые добровольцы, то в этом он ошибся. Зато новые названия, несомненно, до крайности затруднили текущую работу штабов и ведение деловой переписки.

Однако все затеянные преобразования и внедрение новой идеологии могли дать результат лишь с течением времени. А его у Дитерихса как раз и не было.

На Вашингтонской конференции в январе 1922 года Япония под давлением Соединенных Штатов дала обязательство вывести свои войска из Приморья, и 24 июня японское правительство объявило сроки намечаемой эвакуации. Вся территория Приморья была разделена на три «зоны эвакуации»: 1-я – от станции Свиягино до Никольска-Уссурийского, должна была быть эвакуирована в сентябре; 2-я – от Никольска-Уссурийского до станции Угольная – в октябре, и 3-я зона – непосредственно город Владивосток – в ноябре 1922 года.

Было ясно, что только присутствие японских войск сдерживало красных от немедленного наступления на Приморье. По поручению Дитерихса владивостокский городской голова генерал А. И. Андогский ездил в Токио с просьбой отменить эвакуацию или, по крайней мере, перенести ее на более поздний срок; но эти переговоры закончились безрезультатно. Так что теперь к началу сентября надо было ожидать вторжения с севера.

* * *

26 августа генерал Дитерихс с Полевым Штабом переехал в Никольск-Уссурийск, чтобы быть поближе к будущему театру военных действий. На 1 сентября Земская Рать насчитывала в своих рядах 7 315 бойцов при 22 орудиях и 3 бронепоездах. Поволжская Группа генерала Молчанова (2 835 человек при 8 орудиях) была сосредоточена в Никольске-Уссурийском с тем, чтобы принять Спасский район, как только его покинут японцы. Сибирская Группа генерала Смолина (1 450 человек и 7 орудий) перемещалась в Гродековский район для очистки от партизан Приханкалья, затем она должна была поддержать Молчанова. Сибирская Казачья Группа генерала Бородина (1 230 человек и 3 орудия) действовала против партизанской базы в Анучино, а Дальневосточная Казачья Группа генерала Глебова (1 800 человек, 4 орудия) – против Сучана. Пограничная стража и Железнодорожная бригада с бронепоездами охраняли железную дорогу.

3 сентября 1922 года последние японские эшелоны ушли из 1-й зоны эвакуации во Владивосток. Соответственно Штаб Воеводы считал 4 сентября датой начала своего последнего похода.

Генерал Дитерихс все еще рассчитывал на чудо, он надеялся поднять русских людей на борьбу с большевиками под лозунгом «За Веру, Царя и Отечество!» И он требовал от окружающих той действенной жертвенности, которую ощущал в себе. Правитель планировал ряд крестьянских съездов, намереваясь зажечь боевым духом приморских крестьян и казаков. Был объявлен призыв военнообязанных в Никольске и Владивостоке; предполагалось, что призывники будут экипированы на средства городского самоуправления. Молодежь из учебных заведений подлежала призыву в первую очередь. Города должны были создать у себя самооборону, чтобы ею можно было заменить воинские части, несущие охрану в тылу. Одновременно в городах был объявлен сбор средств на нужды армии.

Воевода надеялся, что его Земская Рать, пополненная бойцами всенародного ополчения, усилится настолько, что сможет от обороны перейти к наступлению. Но очень скоро он осознал, что призывы его падают в пустоту. Никто и ничем не хотел жертвовать. Владивосток, ставший за последние годы городом спекулянтов, дал в армию всего 160 человек, да и то часть из них пришлось отлавливать прямо на улицах. Никольск дал 200 человек, причем ни одеть, ни снабдить их города не смогли. Учащиеся и вообще интеллигенция при известии о призыве ринулись не на фронт, а как можно дальше от него – в полосу отчуждения КВЖД. Собранная самоохрана была ненадежна, часть ее откровенно сочувствовала большевикам. Те немногие дружинники, которые попали в армию, не столько усилили, сколько ослабили боевые части. И, наконец, как только стало известно о сборе средств, городские самоуправления начали активное обсуждение… как получше уклониться от своих обязанностей!