Белое на Черном (сборник стихотворений)

Мои мысли, желания, мотивы,

Стоит лишь приоткрыть одну дверцу.

Я прошу не молчи, умоляю!

Развей моих страхов когорту.

Напиши мне – «привет», или лучше,

Пошли наконец меня к черту.

            «На сердце капли барабанят по стеклу…»

            На сердце капли барабанят по стеклу.

            Мелодия причудлива, тосклива.

            Я чувствую в сплетении мотива,

            Как он зовет меня скользнуть во тьму.

            В душе, осенние, листаются страницы,

            И даже солнце мне не помогает,

            Забыть про холод и оттаять,

            И в летний день увидеть свет на лицах.

            В усталых мыслях холодно и сыро.

            Гуляет эхо в бесконечной пустоте.

            Я не могу заметить, что везде,

            Все распустилось, ярко и красиво.

            В глазах туман, молочной пленой,

            Мне не дает увидеть даже с крыши.

            И врач, не думая в диагнозе напишет:

– Неизлечимо осенью больной.

«Однажды вечером на кухне…»

Однажды вечером на кухне

Себе задал вопрос:

– Кто я?

Я день, я вечер, я зоря?

Я уже кончился,

А может бесконечен?

Я муравей, иль все-таки я тля?

Все размышлял, забывши про усталость,

Зачем прожил я

Столько лет.

Чтоб сеять тьму? Нести всем свет?

Освободить мир от оков,

Или упечь в тюрьму?

А может цели просто нет? Я не пойму.

И не давала мне забыться,

Нутро сжигало мне

Сомненье.

Кто я? Проблема иль решенье.

Я лишь один среди толпы,

А может голос поколения?

Увенчан буду славой, иль погребен в забвенье?

Ответ пришел, внезапно, ниоткуда.

Все в одночасье

Понял я.

Я был ни кем, никем и дальше буду.

Я не спаситель душ,

И не предвестник чуда.

Я, просто опухоль на теле бытия.

Она

Она вошла неслышно, словно тень,

И с нею солнышко в избу впорхнуло.

Внутри зажегся, новый ясный день,

Когда она плечом ко мне прильнула.

Ее тепло, в миг растопило льдину.

Знакомый аромат встревожил сердце.

Она, как горная река, плотину

Пробила, открывая в душу дверцу.

В ее глазах, я вижу все ответы,

На все вопросы, что я не задам.

В ее словах я слышу шепот лета,

И знаю, что всего себя отдам.

Она ушла, исчезла попрощавшись.

Солнце в миг за облака зашло.

Мой день погас, едва начавшись,

И лишь кровать хранит ее тепло.

Я все стою, протягивая руку,

В немую пустоту кричу – постой!

Она ушла, взамен пришла разлука.

Мой мир покинул навсегда покой.

Я все смотрю на узкую дорожку.

Все жду, когда она по ней пройдет.

Я ночь и день, на страже, у окошка,

Хоть знаю она больше не придет.

Письмо к другу

Мой милый друг

Прости, что я не рядом.

Жаль не могу унять

Душевных мух, что водопадом

Тебя накрыли с головой.

Забрав покой.

Жаль мне не подобрать

Слов нужных в утешенье.

Не заглянуть в глаза,

И в них узнать свое прощенье.

Которого я так не заслужил,

Не рвавши жил.

Мне много и не нужно.

Наполнить пыльные стаканы.

В густом дыму

С тобою дружно, дрожащим, пьяным

Голосом спеть песню.

Любую, вместе.

Поговорить о том, об этом

До часу, может быть до двух.

Распределить напополам

Единственную сигарету, и в слух

Порассуждать что будет дальше,

Как раньше.

Мне не хватает

Этих дней забытых в прошлом.

Особенно сейчас,

Когда судьба кусает, и так сложно

Пройти сквозь ямы и издержки,

Без поддержки.

Мой милый друг

Тебе я поклянусь.

Куда бы жизнь меня не завела,

Ты в дверь услышишь стук, и я вернусь.

И мы еще разок с тобой споем,

Вдвоем.

Пленник

Я застрял в своем собственном мире,

В своем милом бетонном углу.

Я живу будто бы в карантине,

И смотрю через серую мглу.

Я смотрю на бурление жизни,

На безумный ее хоровод.

Там праздник предшествует тризне,

А затем все наоборот.

Там ненавидят, потом обнимают.

Клянутся и сразу же лгут.

Любят, а после бросают.

Шлют к черту, и тут же зовут.

Там все ненормально и странно,

И варится в общем котле.

Все шепчет мне из тумана,

Взывает, взывает ко мне.

Ох, как бы хотелось сорваться,

Сбежать из коробки своей.

С разбегу, стрелою, ворваться,

И раствориться в ней.

Понять все цвета и оттенки.

Попробовать вещи на вкус.

Сломать все бетонные стенки,

И скинуть увесистый груз.

Но клетка тверда, не пробиться.

Ее я построил на совесть.

Осталось смотреть и дивиться,

И злиться на внутренний голос.

Что шепчет – останься, не бойся.

Здесь все так привычно и просто.

Остынь, и не беспокойся.

Сиди, покрывайся коростой.

И я как послушная псина

В любимом бетонном углу,

Сижу и рисую картину

О жизни, но сам не живу.

«Под печальные звуки пластинки…»

Под печальные звуки пластинки,

Холодной октябрьской ночкой.

При свете своей керосинки

Выводит он строчку за строчкой.

Об осени желто-багряной.

О весне, возрождающей грезы.

О лете цветочном и пряном.

О зимних московских морозах.

О ветре поющим нам песни.

О дожде, что смывает печали.

О тех, кто больше не вместе,

И о тех, кто в самом начале.

О дружбе, угасшей с годами.

О дружбе, с годами окрепшей.

О тех, кто больше не с нами.

О слезах живых по ушедшим.

О детях веселых, беспечных.

О взрослых угрюмых и хмурых.

О тяжких потугах сердечных.

О сладостных муках амурных.

О жизни во всех ее красках.

О смерти таинственной тени.

О тех, кто все нежится в сказках.

О тех, что уже повзрослели.

О той, что давно разлюбила.

О той, что однажды полюбит.

О том, что уже давно было.

О том, что еще только будет.

Стихи должны быть написаны!

Они должны быть услышаны.

Стихи должны быть прочитаны!

И никогда не забытыми.

Ведь что еще делать поэту?