Белое отребье

Руби вдохнула запах цветов. У них был сильный аромат. Салли вернется через минуту и найдет вазу, и они пойдут к кому-нибудь, кто никогда не дарил им цветы, просто так, в ближайший скучный угол, который нужно оживить свежим запахом и взрывом цвета. Ты никогда не знаешь, сколько будут жить лепестки. Иногда они вянут через день-два, и ты ничем не можешь их оживить заново, даже если меняешь воду и выставляешь их на солнце, а потом обратно в тень, никакого эффекта, а в другой раз они стоят неделями, расцветают и продолжают стоять, как будто никак не хотят сдаваться, цветы, которые выглядят такими нежными, что тебе кажется, дуновение воздуха может их унести, и все же они сильные, и стоят, и не готовы умирать. Хотя в конце концов они постепенно увянут, потеряют свою силу, цвет станет тусклым, а листья скрутятся, зачахнут, так случается каждый раз, и ты можешь наблюдать за тем, как это начинается, всегда видеть, как это начинается.

– Посиди минутку в комнате с телевизором, – сказала Руби. – Я принесу вещи. Иди, сейчас там никого нет.

Эдди сел в кресло, откинулся назад и уставился в потолок, затем подвинулся вперед и уставился в пол. Вещи Рона лежали в простой матерчатой сумке, которую принесли его родственники, когда Рон попал в больницу. Там были самодельные карты с мужчиной и домиком, лошадьми, скачущими по дороге, цветами и желтым солнцем, как будто садящимся за горизонт. Руби принесла сумку в комнату с телевизором и почувствовала, что мальчик хочет что-то ей сказать. Она села напротив него, на рубашке карт были изображены различные знаменитости, они смотрели в потолок, рассыпанные по дешевому столику для кофе.

– Не могу поверить, что он умер, – сказал Эдди. – То есть я знаю, что он не мог прожить долго, он начинал задыхаться и все такое, но ему пока что не надо было умирать, да? У него было все, что он хотел. Он любил свой сад, всегда весной ждал, когда расцветут крокусы, часто ходил в книжные магазины, вообще по магазинам, ну и… у него все еще были приятели. Он смотрел дома телевизор. Он не был беспомощным. Папа поставил ему спутниковое телевидение. Кто-то все время приходил, каждый день с ним хотели увидеться, он всегда был рядом, мы живем через дорогу. Он заходил к нам на обед каждое воскресенье. Если бы он захотел, ему бы всю его еду готовили. Он был в форме. Я не могу понять, почему он вот так взял и умер. Они сказали, что сердце. Ну то есть я знаю, что такое бывает со старыми людьми, но для нас это шок. Он был не из тех, кто умирает.

Руби только улыбнулась и кивнула, потому что когда она услышала о его смерти, она почувствовала то же самое, но теперь она думала, что в конце концов ему было восемьдесят четыре, и чуть было не поддалась соблазну повторить то, что тогда ей сказали Салли и Доун, но не стала, потому что все было точно так, как сказал Эдди, его дедушка был таким человеком, который никогда не собирается умирать, он собирался жить всегда, но он не стал жить, он жил долго и оставался сильным, красивым, а потом умер, так же, как и цветы.

– Моя сестра вытирала у него пыль, а я стриг газон, и это занимало у нас всего пять минут. Он собирался жить до ста лет. Он так сказал. А я ему верил. Как будто он решил умереть, и поэтому так все случилось.

Руби видела, как по коридору прошла чья-то семья. У большинства людей есть кто-то, кто их любит. Семьи и друзья помогают. Вот так в настоящей жизни. Вот это реальность.

– Я помню, когда я был маленьким, он все время рассказывал мне сказки и истории, и эти сказки были лучше, чем в книжках. Я не знал, было ли это по правде, только пару лет назад узнал, он мне никогда не рассказывал, и я попросил его рассказать мне опять, и вот теперь я знаю больше. Как будто время вышло. Просто хорошо, что я услышал о тех вещах, которые он сделал. Мне хотелось бы, чтобы он их записал, так было бы правильно. Я не хочу это забывать.

Ты все еще можешь сам их записать, – сказала Руби. – Пока они свежи в памяти.

Она посидела с ним некоторое время, выслушивая его, а потом они попрощались. Руби смотрела, как Эдди с поникшей головой идет по приемной. Как хорошо было с его стороны принести цветы, так быстро после того, как умер Рон. Ей показалось, что он хотел с кем-то поговорить. Обычно они забирают больничные карты через неделю или позже, иногда приносят цветы. Она видела, что ему тяжело, у мальчика с дедушкой были очень близкие отношения.

Когда Руби вернулась в палату, гвоздики стояли в вазе на подоконнике рядом с мистером Дэвисом, мужчиной пятидесяти семи лет, его жена приходила к нему каждый день, но приносила только крекеры.

– Это был внук Рона Доуза, да? – спросила ее Салли, когда она подошла. – Он ушел?

– Да, он просто пришел забрать одежду и карты, мелочи из его шкафчика. Я дала ему сумку.

– Какой ужас, я как раз собиралась посидеть с Роном и поговорить о его участии в профсоюзном движении. Нормально поговорить. Он пригласил меня пройтись и выпить чашку чаю, когда его выпишут. Никогда не догадаешься, да? Всегда думаешь, что завтра придет, а оно не приходит.

– Я знаю.

– Теперь ты в порядке?