Белое отребье

Он абсолютно не был бумажным пройдохой. Не был привязанным к столу теоретиком. Воспетые время и движение требовали начинать работу издалека. Мистер Джеффрис не был чистюлей. О нет. Это было бы слишком легко и одинаково неприемлемо и глупо. Общение с людьми — вот что делало его работу такой замечательной. Он мог напрячь административные силы, если бы захотел, но он этого не делал. Он был более чем удовлетворен ходом дел. Прогресс налицо. Все работники больницы работали на одну благую цель, и даже неквалифицированный персонал заслуживал того, чтобы быть выслушанным. Носильщики, уборщики, добровольцы. Согласие было важнее всего. Добрая воля — половина успеха. В его власти было помогать им в делах, но без подчеркнутой внимательности. Его офис был маленьким, но удобным. Настолько, чтобы он мог уединиться. Местонахождение в центре делало легким доступ в любую часть больницы. Он работал с открытым забралом. Проблема была в том, что слишком много людей занимали ключевые позиции, были самодовольны и ни с кем не общались. Им хватало должности, зарплаты и престижа. Их решения были нечистоплотны. Он сам уже стал состоятельным человеком, и зарплата, которую он получал, не слишком влияла на качество его жизни. Должность и престиж получить легко. Только дураки жаждут титула. Объятий надменности. А его работа была призванием свыше.

Мистер Джеффрис прошелся по направлению к западному крылу больницы, развернулся влево, затем свернул к отделению Патологии и сделал петлю, которая заняла у него тридцать минут. Теперь его путешествие завершилось, мысли утихомирились. Он сменил направление как раз перед тем, как дойти до детского отделения, и неожиданно обнаружил, что смотрит глаза в глаза босому человеку, одетому в полосатую пижаму. Они стояли несколько секунд, уставившись друг на друга. Лицо мужчины было буквально обтянуто кожей вокруг черепа, а пижама напомнила Джеффрису узника концентрационных лагерей. Глаза казались очень большими из-за впалости, череп можно было рассмотреть в подробностях. Из-под мертвого пергамента кожи выступали кости. Этому несчастному было где-то между сорока и шестьюдесятью. Мистер Джеффрис не знал, что сказать этому ходячему скелету, просто плохо чувствовал себя от одного его вида. Человек был гротескным, от него плохо пахло, но его глаза нервировали Джеффриса больше всего. Его пронизывающий взгляд казался насмешкой над слабым гниющим телом. Ненатуральная улыбка разрезала лицо старика.

— Вы в порядке? — в конце концов спросил Джеффрис. — Похоже, вы заблудились.

Скелет не ответил. Глаза просканировали Джеффриса от головы до пяток. Это было долгое, злобное рассматривание.

— Бог видит все, что происходит здесь, — в конце концов сказал этот человек. — Он везде, смотрит и ждет.

Голос звучал мстительно, и мистер Джеффрис похолодел от его мощи. Рука скелета вытянулась вперед и схватила его за запястье. Человек был силен, и доктор странным образом испугался. В случае необходимости он легко мог бы дать отпор этому пациенту, но ненавидел насилие. Человек, очевидно, смутился, по всей вероятности, лечение обострило самые худшие черты его натуры.

— Не думайте, что вы можете дурачить меня. Я вижу все, что происходит в этом месте. Бог дал мне глаза. Я знаю, для чего вы здесь, чтобы ползать ночью и шпионить за женщинами, воровать их трусы и нюхать их в своем болоте. Вы грязная сука. Могу поспорить, что вы на них еще и дрочите, или вы идете до конца и пристаете к женщинам? Рубите их и топите в туалете? Во что вы играете? Что делаете?

Мистер Джеффрис был в замешательстве. Его ноги ослабли, и он не знал, что делать дальше. Этот человек дряхл, очевидно, слаб умом и вытаскивал свои глубинные страхи из гниющего мозга. Медсестра из его палаты давно уже должна была его выписать. Это неприемлемо. Мистеру Джеффрису было интересно узнать, в какой палате лежит этот человек, но едва он успел прочистить горло, чтобы заговорить, как заметил ужасную вспышку в глазах больного. Доктор не хотел стать причиной беспокойства. Он был мягким человеком, а этот пациент, очевидно, нет.

— Пойдемте. Вы не в себе. В какой палате вы лежите?

— Ооооооооооооооо, — отрубил человек. — Ла-ди-ла. Но я могу видеть вас насквозь. Веселый тон не производит на меня впечатления. Бог примет всех одинаково. Я его служащий, и я получил ваш номер. Вы вырываете кишки у бедных работающих девочек, а потом развешиваете их наизнанку по комнате. У вас есть опыт хирурга, и вы думаете, что можете использовать его так, как вам захочется, есть печень и пить кровь. Так вот, вы не можете, вы ебаный идиот. Я, черт возьми, прекращу все эти сраные изнасилования. Даже у шлюх есть семьи. Вы замаскированный Люцифер.