Белое отребье

— Мы приходили сюда, когда были детьми, сидели на крыше парковки и смотрели, как взлетают самолеты, гадали, куда они летят, и представляли себе, что мы на борту.

Внутри парковки было сумрачно, сладкий запах бензина сочился через окно, пролеты почти полностью ушли в землю, и они забрались на пандус, ведущий на первый этаж, задели угол, замедлились перед слепым поворотом, повернули направо и последовали по стрелке сквозь серые колонны и бесцветные формы «Фордов» и «Датсунов», человек в костюме марширует к лестнице вместе с женщиной в красном пальто, и Руби нравился запах бензина, нравилось въезжать на следующий подъем, следовать стрелкам, смотреть на окружающие здания, вперед и вперед, до внезапного толчка, и они были на крыше, взрыв свежего воздуха накрывает Руби, прямо как кислородная маска, они были там одни, и Чарли подвел фургон к краю, и небо фантастически раскинулось перед ними.

Чарли остановился у стены и выключил мотор и фары. Взлетел самолет, мимо терминалов, со взлетной полосы и в воздух, и звук удара перекрыл ветер.

— Это лучше всего. Ну, кроме отпуска, — засмеялся Чарли.

Он достал пару сигарет «Ризла» и посмотрел на Руби, заранее зная, что она скажет, как будто теперь они были единственным людьми в этом мире, так близко и все же так далеко от терминалов, от людей, работающих в аэропорту, и все реактивные самолеты ревели в воздухе и летели по всему миру. Это было волшебством, это было лучше, чем сидеть в пабе с ди-джеем Хромо и остальными, не то чтобы они ей не нравились, они ей нравились, но это было ее первое свидание с Чарли, и это делало его особенным, лучшим, чем темнота кинотеатра, и она вспомнила, что она любит смотреть на движение автомобилей мимо бордюров шоссе, каждый куда-то торопится, а она может откинуться на спину и наслаждаться представлением, вот на что это было похоже, и может быть, они созданы друг для друга, об этом невозможно говорить так рано, но выглядело так, как будто Чарли нравятся те же вещи, он испытывает такие же чувства, и она перестала размышлять, не думала наперед, смаковала этот момент, и они решили перекурить и смотрели на ночное небо, на вспышки огней и движение самолетов, набирающих скорость и уменьшающихся в темноте, и сидели в молчании.

— Это новый знак, — сказал Чарли после этой паузы, которая казалась вечностью, хотя она длилась не более пяти минут.

Руби посмотрела на ближний стенд, на предупреждение, что парковка на крыше здания запрещена, и любой, кто это сделает, будет арестован и оштрафован.

— Это потому что они не хотят, чтобы сюда пролезли террористы с ракетами и подстрелили самолеты, мне так кажется, — сказал Чарли.

— Этот знак ведь их не остановит, правда? Это выглядит как «Пожалуйста, не стреляйте здесь вашими противовоздушными снарядами». Это не сработает.

Они еще немого посидели.

— Хорошее место, вот бы провести отсюда прямой эфир, — засмеялся Чарли. — Хотя они тут же нас схватят. Вероятно, они сейчас за нами наблюдают. Определенно наблюдают, скажу я тебе. Они не ставят предупредительных знаков типа этого, и у них нет крыши под наблюдением. Я не удивлюсь, если на нас направлена камера и все снимает.

— Ты так думаешь?

— Она должна у них быть, — сказал он, наклонившись над рулем. — Они не шутят с таким местом, как аэропорт. Трудное время, терроризм в разгаре, самолеты взрывают. Если у тебя есть специальное устройство, ты можешь настроить его за минуту и выпустить снаряд, убить им сотни.

Руби вгляделась в темноту, но ничего подозрительного не увидела, только верхушки других блоков, терминалов и офисов, темные очертания и рассеянный свет внизу, на дороге.

У них, видимо, есть снайпер, который сидит где-то там и смотрит на нас в прицел винтовки.

— Мы не должны тут околачиваться, если они за нами следят. Я ничего такого не заметила, а ты?

— Они могут быть где угодно, например, на одном из тех зданий вот там. Они ведь не зажгут опознавательный неоновый свет? Они работают в тени, через свои приборы находят особые мишени и потом подстреливают тебя, когда ты этого совсем не ожидаешь. Пока на это дано официальное разрешение, это законно, и они могут обмануть тебя как угодно. Там сидит какой-то псих с навороченной винтовкой, навел на наши лица невидимый прицел, с крестиком или чем-то еще, и у него чешутся руки, он медленно передвигает прицел с меня на тебя и обратно, снимает с предохранителя, он готов пальнуть в каждого из нас, разнести наши головы на куски.

— Не надо, — сказала Руби, передергиваясь и вглядываясь в тени.

— Я серьезно. Не надо ничему удивляться. Какой-то официальный киллер сидит там и рассматривает чудаков, думает, что ему с нами делать, видит, что мы перекуриваем, и чувствует себя превосходно. Видимо, считает, что мы бродяги, знает, что мы не террористы, просто ищет предлога, чтобы дернуть курок и уничтожить нас. Он сделает это беззвучно, потом придет сюда и заберет тела, и никаких вопросов задано не будет.